Кукарача
Шрифт:
– Делай, что тебе говорят!
У Инги екнуло сердце. "И откуда его принесло на мою голову! подумала она.
– Хоть бы зашел кто-нибудь! То отбоя нет от посетителей, а то никого".
Она посмотрела на дверь. Незнакомец проследил ее взгляд, подошел к двери и перевернул висевшую на ней белую картонную табличку.
– Вот так. "Аптека закрыта"! Шабаш! А теперь ступай за заведующим и провизором!
Инга направилась к кабинету. Незнакомец последовал за ней.
– Куда вы идете?
– Провожу тебя!
Они
– Ну? Где же они?
– спросил незнакомец, прищурив глаза.
– Ушли... Я и не заметила...
– проговорила Инга дрогнувшим голосом и опустилась в кресло.
– Вот и отлично! Теперь ты полная хозяйка.
– Что вам нужно? Скажите, наконец!
– Лоб Инги покрылся холодной испариной.
– Морфий!
– отрубил незнакомец.
– Что вы? Откуда у меня морфий? Он в сейфе... Без заведующего... Зайдите завтра...
– Инга с трудом ворочала пересохшим языком.
– Для морфия нет "завтра"! Или сейчас же, или...
– Инга перехватила мутный взгляд незнакомца и поняла, что перед ней - убийца.
– Я позвоню... Спрошу...
– Она дрожащей рукой подняла телефонную трубку.
Незнакомец сделал шаг и извлек из кармана нож. Раздался щелчок, и из рукоятки ножа, словно змея, выскользнуло обоюдоострое лезвие. Вне себя от страха Инга хотела крикнуть, но не успела и пикнуть - незнакомец крепко зажал ей рот ладонью.
– Молчать! И не бойся!
– Он одним взмахом ножа обрезал телефонный шнур.
– Ну? Где морфий?! Поторопись, девушка!
Словно во сне Инга подошла к стоявшему в глубине кабинета столу, открыла ящик, достала две ампулы с морфием и протянула их незнакомцу. Тот опустился в кресло, извлек из кармана коробку с двухграммовым шприцем, ловким движением отбил головки у ампул, наполнил шприц морфием, потом закатал рукав на левой руке и мастерски ввел иглу в вздувшуюся вену... Затем аккуратно уложил шприц в коробку, спрятал в карман, откинул голову назад и затих...
Расширенными от ужаса глазами взирала девушка на эту страшную процедуру. Несколько минут длилось в комнате молчание. Незнакомец не двигался. Вдруг он заерзал в кресле, открыл глаза и прошептал:
– Пришло...
Инга невольно взглянула на дверь, но там не было никого.
– Наконец-то... Пришло...
– повторил незнакомец, и тут только Инга увидела в его глазах странную отрешенность, покой и наслаждение.
– Не желаете ли попробовать?
– обратился незнакомец к Инге.
Она не отвечала. Оглушенная, ошарашенная всем происшедшим, наблюдала девушка изумительную перемену, происшедшую с человеком. А умиротворенный незнакомец продолжал:
– Вы не знаете, не представляете себе, что это такое... Хотите, прочитаю вам Гумилева? Или Есенина? Может, предпочитаете Галактиона? А вы испугались... Стоило ли нервничать из-за такого пустяка?..
Он медленно встал с кресла, достал из внутреннего кармана пачку тридцатирублевок, положил перед Ингой и направился к двери.
– Операция "Морфий"
– Он обернулся и пристально всмотрелся в Ингу.
– Не двигайтесь. Вам бы в руки младенца, и были бы вы настоящей богоматерью...
– И он покинул аптеку.
В любви Инге Муртало не объяснялся. Круглый год - зимой и летом каждое утро курдский парень Маратик приносил Инге от имени Муртало корзину свежих красных роз. В конце каждого месяца неизвестный безбородый, безусый мужчина приносил ей тысячу рублей.
– Калбатоно, Муртало шлет вам свой долг и извиняется за опоздание!
И, не дав Инге опомниться, таинственный посланец исчезал, как привидение.
Потом Инга стала замечать, что ребята квартала - постоянные ее поклонники - при встрече с ней улыбаются какой-то неестественной, неловкой улыбкой и проявляют к ней преувеличенное уважение.
Инга стала неприкосновенной королевой квартала. А Муртало не показывался.
Вместе с необъяснимым страхом Ингой овладело чувство подсознательной силы, гордости и тягостного ожидания. Оно росло с каждым днем, и, чтобы избавиться от этого мучительного состояния, покончить с этой гнетущей неопределенностью, девушка сама стала искать встречи с Муртало.
Она начала с того, что отправилась к известной в квартале барыге Анжелике и рассказала ей все.
Пятидесятилетняя женщина с морщинистой шеей и высохшей, дряблой грудью выслушала девушку, выкурив подряд несколько папирос, долго кашляла, отдышавшись, подняла на нее полные слез глаза и спросила:
– А куда ты те деньги дела?
– Так они и лежат. Копейка в копейку.
– Двенадцать тысяч - большие деньги...
– Как же мне быть?
– Надо истратить их!
– Я не об атом!
– О чем же?
– Что мне делать дальше? Как поступить?
– А-а-а... Скажу тебе прямо: в нехорошее ты впуталась дело...
– Ты посоветуй - как быть?
– Почем я знаю?! Ты - девка красивая, ядреная... Но высушит он тебя... И пока он жив, не даст никому насладиться твоим ароматом...
– Как же так? Есть ведь на свете закон, милиция, люди... Тюрьма, наконец?!
– Что - тюрьма... Тюрьма для него - что дом родной, а всего остального для таких, как он, не существует!
– И это твой ответ?
– Да.
– Значит, нет мне спасения?
– Нет, пока он сам не отстанет от тебя.
– Когда же это будет?
– Когда станешь пугалом вроде меня.
– Неужели нет иного выхода?
– Есть!
– Какой же?
– Должен умереть!
– Кто?!
– Один из вас двоих. Вот лучший выход!