Кукла на троне. Том II
Шрифт:
– Как я могу отблагодарить вас, добрый рыцарь?..
– На моем теле имеется царапина. Буду рад, если осмотрите ее и предложите подходящее средство…
Пока всадники скакали к месту встречи с Колдуном, Чара поняла: она хочет, чтобы странник остался с ними. И тут же осознала другое: будет подло с ее стороны – не предупредить. Поравнявшись с ним, сказала:
– Странник, послушай. Тебе лучше уехать.
– Мое общество не по душе миледи?
– Дело не во мне. Наш наниматель… он тебе не понравится.
– Отчего же?
– Он…
Вряд ли стоило доверять это первому встречному… но странник не казался простым себе встречным.
– Он колдун.
– Вот как!..
– Он убивает словом или щелчком пальцев. Он выпивает души мертвых, глядя им в глаза.
– Потрясающе!
Чара озлилась:
– Сотри ухмылочку со своей рожи! Ты ведь из большого города, правда? У вас там не верят в магию – она в городах не живет. Но этот тип, Колдун, вылез из самого гнилого болота Дарквотера, и плевать хотел, веришь ты в колдовство или нет. Если не понравишься ему, он щелкнет пальцами – и ты рухнешь в пыль. Тогда он глянет в твои мертвые зрачки, и твоя душа никогда не попадет в Орду Странников.
– Ты боишься его? – без тени издевки спросил мужчина.
– Нет.
– Но презираешь?
– Он – мерзкая тварь, которой нет названия.
– Почему ты ездишь с ним?
– У меня нет выбора. А у тебя есть. Потому и говорю: уезжай, пока не поздно.
– Благодарю за предупреждение, миледи. Но все же попытаю счастья.
– Дурак, – бросила Чара с большей злостью, чем ждала от себя.
Колдун выпучил глаза, даже сдвинул шляпу на затылок.
– Это кто?
Ганта Бирай изложил события. Почти правдиво, не особенно черня странника.
– Так все и было? – спросил Колдун у Чары.
– Да.
Он повернулся к страннику:
– Значит, ты ищешь приключений и хочешь быть с нами?
– Святая истина, сударь.
– Почему?
Странник повторил краткую историю своей жизни, уже слышанную Чарой, и добавил:
– Помимо жажды приключений, сударь, я всей душой разделяю идейный фундамент ваших действий. Я – убежденный противник банковской системы. Банкиры – самые ушлые из мошенников, что наживаются на честном люде. Кто бьет банкиров, тот делает мир счастливее. Сама Праматерь Янмэй писала об этом, а если не писала, то точно собиралась.
– Х-хе, – Колдун ухмыльнулся, мерзко выпятив губу. – В идейной части ты прав. Но скажи: какой мне от тебя будет прок?
– Во-первых, мои навыки мечника приятно удивят тебя и придутся особенно кстати, поскольку один из твоих всадников ранен. Во-вторых, я знаю центральные земли лучше любого в отряде. В-третьих, я мастерски умею пользоваться вот этим, – он постучал себя по макушке.
– И я должен поверить твоей похвальбе?
– Ни в коем случае. Призываю тебя верить только фактам. Я разыскал твой отряд раньше, чем любой шериф Альмеры. Я смог убедить троих шаванов привести меня к тебе.
Гурлах и Косматый хмуро переглянулись. Нога Косматого не сгибалась в колене; ухо Гурлаха так опухло, что шлем пришлось нести в руке.
– Сколько
– Быстротой и ловкостью я не уступлю твоим воинам. Потому прошу столько же, сколько получает раненый всадник.
– Чтобы ты знал: я плачу им не только за быстроту и ловкость.
– Назови остальные требования и увидишь, что я им соответствую.
Не бояться колдовства – таково было главное требование. Колдун не назвал его, а просто смерил странника с головы до ног косоглазым взглядом и хмыкнул.
– Ладно. Заинтересовал. Проверю тебя в следующем деле… Если хорошо себя покажешь, получишь долю раненого Хаггота.
Меж шаванов прошелестел тихий ропот. Странник отметил:
– Хаггот, вероятно, расстроится от такого поворота. Хорошо ли, чтобы воин таил обиду на своего нанимателя?
– Очень плохо. Но Хаггот не сможет таить обиду, будучи мертв. Ты прикончишь его и заберешь его долю.
– Полагаю, ганта Бирай воспротивится этому.
Колдун хлопнул странника по плечу:
– Как-нибудь решишь эту проблему. Ты же мастер меча, еще и знаток нравов. Вот и придумаешь что-нибудь… А я погляжу.
Северная Птица – 4
Фаунтерра, Дворцовый Остров
Фанфары трижды взвыли, калеча слух Ионы. Эту традицию музыкальной пытки – встречать гостей фанфарами – отменил еще Адриан в первый же месяц правления. Но сделал исключение для Его Самолюбивости принца Шиммерийского – и не ошибся.
– Гектор Эльвира Аделаида рода Софьи Величавой, почетный бургомистр Белокаменного Лаэма, Первый из Пяти, хранитель ключей от Львиных Врат, наследный принц королевства Шиммери!
С каждой ступенькой титула церемонийместер совершал удар посохом по паркету, а принц Гектор делал ровно шаг, идеально попадая в такт велеречию. Когда представление отзвучало, он уже стоял на полпути к трону, а за его спиной входила в зал свита: генералы, вассальные дворяне, славнейшие из купцов, альтессы. От множества шелковых, драгоценных, истекающих златом южан в зале сделалось тесно. Дюжина гвардейцев и чиновников Минервы выглядела теперь сиротливо. Принц Гектор проявил себя и в другом. Согласно ритуалу, императрица должна была заговорить первой, но долго не могла этого сделать: южане все входили и входили, и входили в тронный зал. Принц улыбался, вполне осознавая, с каким изяществом на целых несколько минут заткнул рот владычице Империи Полари. «Заносчивая задница», – подумала Иона словами брата.
– От всей души приветствую ваше высочество, – мягко произнесла императрица. – Позвольте побеспокоиться о здоровье вашего отца.
Иона улыбнулась – Минерва дала достойный ответ южному нахалу. Отец Гектора, король Шиммери – страстно верующий и отчаянно благочестивый человек – проводил большую часть жизни в монастыре на краю Священной Бездны. Но оставался в твердом уме, так что принц не мог принять ни единого важного решения без его согласия. Слова владычицы, таким образом, следовало понимать как: «Первая в столице приветствует второго из провинции».