Куколка
Шрифт:
— Скромничаете, сударыня… Хотя Клейборн расписала ваши актерские таланты. Вы ж признались, что солгали Джонсу. Пусть из нужды, но солгали.
— Не в главном.
— Посещение рая, встреча со Всевышним и Его Сыном — не главное?
— Настолько главное, что словами не выразишь. Тогда не смогла и сейчас не умею. Но сие произошло, я удостоилась встречи с Иисусом Христом и Его Отцом, что наполнило душу мою величайшей радостью и неземным блаженством.
— Подобает ли Всевышнему облик крестьянина, а Спасителю — косаря?
— По-твоему, Бог не Бог, ежели не восседает на небесном престоле, а Иисус
— Стало быть, гляди не гляди, увидишь одну фальшу? Так, что ль?
— Глаза зрят лишь телесное, но не свет, единственную верную истину. Ни мне, ни тебе, ни кому другому по наружности не отличить ложь от правды.
В результате сей короткой дискуссии Аскью попадает в затруднительное положение, хоть виду не подает. Современный человек ни на секунду не усомнился бы в том, что Ребекка лжет или, по крайней мере, сочиняет. В ту пору боги уже не спускались на землю (ну разве что Дева Мария, делавшая исключение для темных средиземноморских крестьян), и всякие разговоры об их явлениях добрые протестанты презрительно воспринимали как жульничество католиков. Однако тогдашние англичане, даже образованные, еще были весьма далеки от нашего неверия в сверхъестественное. Скажем, Аскью верит в призраков; сам он ни одного не видел, но так много о них читал и слышал (причем не только от старух и дурачков), что волей-неволей чему-то поверишь. Привидения и духи были детищем не разыгравшегося праздного воображения, но самого настоящего мрака, в каком пребывала плохо освещенная малолюдная Англия, ибо тогда во всей стране народу проживало меньше, чем в нынешнем лондонском квартале.
Безусловно, Аскью поддерживает отмену «Закона о ведьмах», похеренного в том самом году, хотя в Шотландии его бы оставил. Одобрение его вызвано тем, что суды над ведьмами, о которых он наслышан и которые в юности посещал, ассоциируются с приговором к позорному стулу, несовершенным законом и спорными доказательствами. Он не утверждает, что колдовства не существует вовсе, но готов согласиться: худшие его проявления канули в вечность. Невозможно представить, что где-то в девонширской глуши еще сохранились злобные карги, по древним правилам устраивающие шабаш. Нюх стряпчего подсказывает, что девять десятых правды Ребекка прячет в своих божественных видениях (чему можно противопоставить собственные сведения о хозяйском сыне и стародавнюю неприязнь к нему, скрытую за почтением к высокому рангу), но ведь остается еще одна десятая неуловимой правды, которая изводит, точно заноза.
— Значит, показанья не меняете? Повторяю: худого не будет.
— От правды худого не жду. Не меняю.
— Что ж, сударыня, я оказал вам большую любезность, кою в суде никто не предложит. Вы ею не воспользовались. Быть по сему, но потом не жалуйтесь, коли вас уличат во лжи. Начнем с присяги. — Сев за стол, Аскью бросает взгляд на секретаря: — Записывайте.
В:Станем придерживаться того, что зрят глаза, хоть оно и обманчиво. Значит, до появленья его сиятельства в борделе ты с ними
О:Да.
В:И ничего об них не слышала?
О:Нет.
В:Часто ли желанье приобресть твои услуги сообщалось загодя?
О:Часто.
В:Так поступили и его сиятельство?
О:В гроссбухе Клейборн он значился как приятель лорда В., записанный супротив моего имени.
В:Задолго до визита?
О:Меня известили в день его прихода.
В:Сие обычная практика?
О:Да.
В:Стало быть, запись ты не видела, ее просто зачли?
О:Я уж сказала, что лишь потом узнала, кто он.
В:Ты выбиралась в город — на вечеринки, в театры, игорные дома?
О:Изредка, но не одна.
В:А с кем?
О:Шлендать нас отпускали в сопровождена громил Клейборн.
В:Что делать?
О:Заманивать клиентов в бордель. Тем, кто, исходя слюной, просил об встрече, мы говорили, что сие возможно лишь в нашем заведенье.
В:А тайком?
О:Света белого не взвидишь, ежели мадам узнает.
В:Накажут?
О:Заставят «откушать» с громилами. Так сие называлось. Что там твоя каторга! Вот наши правила. Мы говорили: лучше сдохнуть, чем этак откушать.
В:Тебя так наказывали?
О:Я видала тех, кто «откушал».
В:Однако ты появлялась в публичных местах. Не могли его сиятельство тебя заприметить?
О:Не знаю, я его не видела.
В:А Дика?
О:Нет.
В:Позже его сиятельство не обмолвились, дескать, прежде тебя видели и давно искали встречи… иль что-нибудь в этаком роде?
О:Нет.
В:Однако они могли об тебе прослышать, верно? Молва-то ходила.
О:Увы.
В:Так-с… Хоть раз кому-нибудь пожаловалась на свою злосчастную долю, от коей хотела б избавиться?
О:Нет.
В:Товаркам не плакалась?
О:Им не доверишься. И никому другому.
В:Не странно ль усердье его сиятельства, не смогшего вкусить от твоих прелестей?