Культивация зельевара
Шрифт:
Я потянулся к поясу и обнаружил единственное зелье, болтающееся на обрывках пояса. Когда и как потерял остальные, не помню.
— Не дайте ему выпить лечебное зелье! — раздался рев Лауда Крайслера. Характерно, что сам командир ко мне не спешил. Возможно, именно он успел бы помешать мне, но Крайслер предпочел потратить время поднимая двух последних подчиненных и отправляя их ко мне пинками.
Дойти троица не успела: я уже сорвал пробку зубами и выпил содержимое флакона. Раны не затянулись: выпил я не лечебное зелье, а эликсир сродства со льдом.
Ци льда ворвалась в моё тело ледяной бурей.
Лауд подошел ко мне в компании подчиненных.
— Тот, кто играет от защиты, обычно проигрывает! — заорал он и отправил с лезвия в мою сторону пару огненных вихрей, которые лишь слегка оплавили лед.
Не дождавшись ответа от ледяной глыбы, Крайслер осмелел — подступил поближе и долбанул артефактным мечом по ледяной броне. Клинок жалобно заскрежетал, но срубил десятисантиметровый пласт прочнейшего льда. Я вернул эти десять сантиметров за несколько секунд, но в затяжном противостоянии я и правда проиграю. Тем более солдаты Крайслеров тоже занялись делом: один метал в меня земляные булыжники, второй жег огнем с двух рук. Хорошо, что с их стороны покрытая инеем глыба казалась однотонной, иначе бы Крайслер постарался поскорее добраться до моей головы.
Противостояние затянулось. Лауд рубил лёд с одержимостью маньяка-геолога, его солдаты не отставали. А я намораживал разрубленный лед, конденсируя влагу из воздуха, и искал новые грани своего таланта.
Я знал, что после эликсира должно появиться нечто новое, как «плащ теней», только от ледяной Ци. Нечто большее, чем возможность наморозить вокруг себя толщу льда.
И я это нашел.
Я чувствовал весь лед вокруг себя. Слабо, но достаточно отчетливо. Большие пласты и крохотные осколки, спрессованный до каменной твердости лед и рыхлый, рассыпающийся на куски; обломки, отбитые Лаудом и инеевая крошка — во всем этом я ощущал едва уловимые нити связи.
Потянулся к льдинкам метрах в пяти от себя, и те задрожали. Не знаю, смогу ли поднять их в воздух — даже контроль забирал море энергии. Но мне и не требуется.
Лауд топтался по земле, на его сапоги налипала ледяная крошка. Я чувствовал это, но потянулся дальше, к другим осколкам, напитывая их своей духовной силой. Те, что дальше, подчинялись медленнее, и сил на это уходило больше. Но теперь лед налипал и на сапоги солдат.
— Ладно, — прошептал я в ледяном плену. — Попробую понять, на что я теперь способен…
Лед, налипший на сапоги солдат, разом стал дьявольски скользким, удержаться на ногах не получилось ни у первого, ни у второго. Причем сапоги скользнули именно туда, куда требовалось мне, и головы солдаты упали очень неудачно: каждая на подвернувшийся ледяной шип.
Лауд Крайслер сразу же попытался сбежать, вот только трудно сделать это, когда твои сапоги и ноги вморожены в огромный ледяной монолит. Крайслер был нужен для кражи воспоминаний — меня терзали явные сомнения, что ситуация с весельчаком была случайной. Произошедшее сегодня выглядело как многоэтапный план по выводу меня из себя.
Не знаю, правда, что было целью, но точно не то, что здесь произошло. Вряд
— Нет! — взвизгнул Крайслер и дернул рукой.
Меня снова оглушило взрывом. А когда я пришел в себя и, мотая головой, выбрался из своего ледяного яйца, от шичжана Лауда, члена славного рода Крайслеров, остались только вмороженные в лед ноги. Остальное разлетелось по округе кусками и вылилось на лед и траву. Не знаю, чего добивался Лауд, но для моей тошноты усилия были слишком уж запредельными.
— Сука…
Даже перед смертью самодовольный ублюдок умудрился мне подгадить.
Ощущения были преотвратными. Я сбросил минимум килограммов пять веса за этот бой. Жутко хотелось есть, но голод придётся потерпеть.
Осмотр уцелевших трупов, к которым я переносился с помощью теневой печати, сделал меня богаче на несколько зелий и семь золотых. Может, мог бы найти еще что-то, но следовало поторопиться к татуированному громиле Никифору Крайслеру.
Выхрамывая к лошадям, я ожидал нападения или какой-нибудь излишне мощной техники, летящей в лицо, но никак не того, что Крайслер почти не обратит на меня внимания. Мужчина скользнул по мне взглядом, но не стал отвлекаться от своего занятия — подтянул получше подпругу своего коня, поднялся в седло.
— Ты ведь в любой момент мог помочь им, верно? — прохрипел я. А потом — зашелся в кашле, выхаркивая кровь.
— Не понимаю, о чем ты, — прогудел Никифор. — Но ты конкретно так попал. Убитый Лауд — это косяк. От такого залета тебя даже принц не защитит.
— И что, нападешь на меня? — прощупывал я почву, потому что спокойно сидящий на коне Никифор не был похож на оскорбленного и пышущего жаждой мести Крайслера.
— Думаю, что живым ты сможешь лучше искупить свою вину, — сказал мужчина и потянул поводья коня, поворачивая его к тропе, что вела на выезд.
— План с двойным дном, — сказал я вдогонку. — Если бы шантаж сработал, я бы выполнял для вас какие-нибудь поручения пару раз в месяц. Иногда — незаконные, чтобы ниточки, за которые вы меня привязали, только копились. А теперь можно сделать из меня раба, верно?
Вместо ответа Никифор хлестнул лошадь.
— Эй! — крикнул я. — Забери это!
Никифор обернулся посмотреть, что я ему предлагаю. И тогда, посмотрев ему в глаза, я ударил «кражей памяти».
Крайслер медленно начал валиться вбок, и время застыло. Перед глазами плавно и бесшумно всплывали системные окна, обещающие навыки, техники, воспоминания. Но я шагнул глубже, скользя в разум врага, туда, где несся вихрь образов, сцен, мыслей, составляющих память Никифора.
Я начал с ближайших дней — просмотрел их на ускорении, осторожно перебирая воспоминания, отбрасывая ненужное и второстепенное. Зачем он тут? Какой приказ получил? Какая роль была приготовлена для Лауда?
Постепенно я находил ответ на каждый поставленный вопрос.
Лауда просто слили, как излишне своевольного человека, который на днях впутался в какую-то мутную историю, из которой хороших выходов не было, но за его смерть попытаются спросить сполна, как за полноценного Крайслера. Сам Никифор тут для самой простой задачи — посмотреть за встречей и доложить об итогах.