Культурное наследие русского зарубежья в диалоге цивилизаций XV – начала XX веков

Русское зарубежье – удивительный феномен отечественной и мировой культуры. Оно складывалось веками, пласт за пластом, слой за слоем, становясь, подобно ценной горной породе, все богаче и многообразнее. «Какой интересный предмет: Россия вне России», – говорил А. Н. Майков в 1869 году Ф. М. Достоевскому, который тогда жил и работал за границей [1] . Русское зарубежье представляло практически весь спектр населения России, однако наиболее яркой его частью была творческая элита, формировавшая в национальном сознании образ мира и оставившая заметный след в отечественной и мировой культуре: поэт В. А. Жуковский и писатель И. С. Тургенев, живописец О. А. Кипренский и скульптор П. П. Трубецкой, биолог И. И. Мечников и математик С. В. Ковалевская, этнограф Н. Н. Миклухо-Маклай и мореплаватель В. М. Головнин и другие. Их трудами за границей был создан большой массив русского культурного наследия, который привлекал и привлекает повышенное внимание во всем мире.

Одновременно в зарубежье складывался многогранный комплекс россики – иностранных произведений историко-культурного, научного, общественно-политического, религиозного, художественного характера, посвященных России. Россика стала крупным направлением научного знания, определяемого экстериорикой – совокупностью зарубежных материалов о России в ее исторических, географических и культурных границах, сформированных главным образом за ее пределами, но связанных с ней авторством или содержанием, независимо от их языка и национальности создателя. Анализ россики позволяет проследить, как и какое складывалось в мире понимание и представление о России, какие образы отечественной истории и культуры закреплялись в сознании человечества, какая на их основе выстраивалась политика международных отношений и так называемая политика памяти, – словом, вся сложная система доверия, симпатий и антипатий к России. История россики – это история возникновения взаимного интереса стран и народов друг к другу, развития их интеграции и сотрудничества, особенно в сфере культуры, являющейся важнейшим фактором сохранения стабильности в мире. Форпостом России на международной арене выступало русское зарубежье и его деятели, внесшие большой вклад в открытие России миру, возрастание интереса к ее прошлому и настоящему, роста ее влияния и авторитета.

Превращение Великого княжества Московского в независимое государство, освободившееся от монголо-татарского ига и ставшее самостоятельным участником мировой политической системы, открыло новую эпоху русской истории. Одним из главных вдохновителей этого процесса был государь и великий князь всея Руси Иван III Васильевич. В 1472 году он взял в жены выросшую в Риме византийскую принцессу Софью Палеолог, что позволило ему перенести державные права Византии в Москву, объявить ее новым Царьградом и Третьим Римом и дать Русскому царству герб династии Палеологов – золотой двуглавый орел, равно и гордо смотрящий на Запад и Восток. Русский историограф Н. М. Карамзин писал: «Отечество наше стало как бы новым светом, открытым Царевною Софиею для знатнейших Европейских Держав», и «Цари наши уже не чуждались Европы», отдавали «справедливость разуму, художеству Западных Европейцев, которые находили в Москве гостеприимство, мирную жизнь, избыток» [2] .

Московское государство становится важным субъектом и полноправным участником международных связей и отношений с разными странами и прежде всего со своими европейскими соседями, отношений дипломатических, политических, экономических, культурных. В начале XVI века был создан первый московский труд по всемирной истории – Хронограф 1512 года, где в статье «Европейской страны короли» приводился список одиннадцати государств Европы, выстроенных согласно их политическому весу: «“Кралевство латинского имени” (Священная римская империя германской нации). 2. Франция. 3. Испания. 4. Англия. 5. Венгрия. 6. Португалия. 7. Неаполитанское королевство. 8. Польша. 9. Дания. 10. Чехия. 11. Албания»; рядом с этим списком давался перечень европейских королей по нисходящей степени их могущества: от «цесаря – царя Римского и короля немецкого, иже наследника Римскому царству» до «короля съкотского (шотландского), короля датского и короля польского», но без албанского властителя, что указывало на хорошее знание в Московии европейской системы государственных взаимоотношений и расстановки политических сил [3] .

В середине XVI века к Хронографу 1512 года добавился русский перевод западной «Хроники всего света» польского историка Марцина Бельского, подробно знакомивший отечественных книжников с мировой историей. Возрастание интереса к евроатлантической цивилизации, от которой Русь почти двести пятьдесят лет была отрезана монгольским завоеванием, породило два взаимосвязанных процесса: во-первых, появления в Московском государстве значительного числа иноземцев и создания внутри страны иностранных анклавов в виде итальянских, немецких, английских, голландских дворов и слобод, а во-вторых, формирования русского присутствия в мире и образования русских диаспор или, как тогда говорили, русских колоний за рубежом. И там и там возникали различные памятники письменности и культуры, повествовавшие о России и формировавшие многогранный «образ Родины»: политический, философский, религиозный, литературный, художественный, которые впоследствии получили название россики.

Отношения Московии с зарубежными странами в первую очередь находили отражение в посольских делах, формировавшихся сначала в делопроизводстве Казенного дворца и Посольского двора, а с 1549 года в Посольском приказе. Он наряду с Разрядным приказом, ведавшим военным управлением, служилыми людьми и пограничными городами, занимал ведущее положение в государственной системе страны [4] . Из пяти отделений Посольского приказа первое ведало Папским Престолом, Священной Римской империей германской нации, Испанией, Францией и Англией; второе занималось

Константинопольским патриархатом, приездом «греческих властей», а также Голландией, Гамбургом, ганзейскими городами, Швецией, Польшей, Валахией, Молдавией, Турцией и Крымом; третье – Данией, Бранденбургом и Курляндией, наконец, последние два – Персией, Арменией, Грузией, Бухарой, Ургенчом (Хивой), Индией, Китаем и прочими восточно-азиатскими регионами.

Из структуры Посольского приказа видно, что приоритетным вектором внешней политики Московского царства была Европа. Об этом же говорил и характер деятельности посольских работников, занимавшихся в основном европейским направлением, например переводчика и дипломата Дмитрия Герасимова. Он в начале XVI века участвовал в посольствах великого князя Василия III в Священную Римскую империю, Швецию, Данию, Норвегию, Пруссию, консультировал их послов по русскому вопросу, показывая им при этом, а также «историку Иовию портрет Великого Князя Василия, писанный без сомнения не русским живописцем», переводил на русский язык европейскую литературу, в частности, латинское собрание толкований к Библии и на Символ веры Бруно Вюрцбургского, классическую античную грамматику латинского языка Элия Доната («Донатус»), по которой училась вся средневековая Европа, первое описание кругосветного путешествия Магеллана 1519–1521 годов Максимилианом Трансильваном «Послание Цезарю об удивительном и новейшем плавании испанцев на восток, где находятся ранее никому не доступные земли, в том числе и Молуккские острова», участвовал в составлении разных дипломатических бумаг и так далее [5] .

Впервые Московская Русь познакомилась с христианским Западом во второй четверти XV века во время длительной поездки русской делегации на Ферраро-Флорентийский церковный собор, который собирался положить конец расколу Вселенской Церкви Христовой на Римско-католическую и Греко-кафолическую церкви путем заключения унии. Проехав пол-Европы, в 1438 году московские представители во главе с митрополитом Киевским и всея Руси Исидором и епископом Авраамием Суздальским прибыли на собор и в 1439 году подписали унию, которая ныне хранится в государственной библиотеке Италии «Лауренциана» во Флоренции (Biblioteca Medicea Laurenziana). Одобрение церковного союза митрополитом Исидором и епископом Авраамием Суздальским означало принятие ими того нового политического и религиозного направления, что возникло в Риме и Византии, разделялось Палеологами и стремилось к христианскому единению Европы. Но отвергалось великим князем Василием II Васильевичем, который соглашался принять унию лишь на правах православия, но никак не католицизма. Поэтому когда митрополит Исидор в 1441 году вернулся в Москву и приступил к проведению церковной службы в Успенском соборе, то сразу же был схвачен и заключен в Чудов монастырь как «латынский злой прелестник» и «волк» [6] .

Московская власть не признала союз с католической церковью, и собор русского духовенства во главе с Василием II своей властью низложил константинопольского ставленника митрополита Исидора. В Византию императору Константину XI Палеологу и константинопольскому патриарху была отправлена объяснительная грамота, содержавшая просьбу разрешить Москве самой назначать себе митрополитов в виду дальности пути в Византию, непроходимости дорог и нашествия татар. В результате в 1448 году русским митрополитом без всякого участия Константинополя на соборе русских епископов был избран ставленник Василия II епископ Иона.

С этого времени Православная кафолическая греко-российская церковь стала автокефальной, административно независимой от Константинополя, который в 1453 году был взят турками. Падение Византии и гибель ее императора Константина XI Палеолога, являвшегося протектором православной церкви в мире, привели к взятию миссии протектора московским великим князем, который тогда был единственным самостоятельным православным государем на земле.

Став оплотом вселенского православия, Москва провозгласила себя Третьим Римом. Как отмечалось в послании игумена Филофея великому князю Ивану III, «Церковь старого Рима пала, второго же Рима – константинопольскую церковь иссекли секирами. Сия же ныне третьего нового Рима – державного твоего царствия – святая соборная апостольская церковь – во всей поднебесной паче солнца светится» [7] . С тех пор в Московии было установлено твердое правило – «от папы Римского их закону о вере не просить, и благословения не принимать, и с ним о том не ссылаться», а ему самому «учителем быть римским и иных вер в Московском государстве не быти», также как «не быти костелу римскому и иных вер ни одному в царствующем граде Москве и во всем Российском царствии»;