Культурное наследие русского зарубежья в диалоге цивилизаций XV – начала XX веков
Шрифт:
если же какие люди «похотят своим малоумием от греческой веры отступити к римской вере», то «таких казнити смертью, а поместья, и вотчины, и дворы» и вообще все имущество отбирать [8] . Митрополиту Исидору удалось избежать подобной участи лишь благодаря бегству осенью 1441 года из монастырского заточения сначала в Литву, потом в Буду, а затем в Рим, где, став кардиналом, он снискал себе славу незаурядного мыслителя и богослова, автора многочисленных сочинений, посланий, писем и речей политического и религиозного содержания.
8
Богданов А. П. Русские патриархи (1589–1700): в 2 т. Т. 1. М.: ТЕРРА; Республика. 1999. С. 268–273.
Ценнейшим свидетельством тех сложных событий являются путевые записки членов русской делегации Ферраро-Флорентийского церковного собора, вошедшие в историю под разными названиями: «Путешествие митрополита Исидора», «Записки о поездке русского посольства в Италию на собор и пребывание там, принадлежащие неизвестному автору», «Хождение на Флорентийский собор», «Дневник путешествия
9
Казакова Н. А. Западная Европа в русской письменности XV–XVI веков. С. 8, 17.
В научный оборот путевые записки посольства митрополита Исидора впервые были введены в XVIII веке Н. И. Новиковым, опубликовавшим этот материал в шестой части Древней Российской вифлиотики за 1788 год, затем, через полвека изданы И. П. Сахаровым, потом, в конце XIX – начале XX века, исследованы А. С. Павловым, Ф. И. Делекторским, В. Малининым, А. Д. Щербиной [10] . Интересовали путевые записки членов посольства митрополита Исидора и советских ученых (Н. И. Прокофьев, Н. А. Казакова, Н. В. Мощинская), а также иностранных исследователей, в частности, профессора венского и кёльнского университетов, историка Восточной Европы Гюнтера Штёкля (St"okl G"unther), осуществившего перевод «Путевых заметок неизвестного русского» на немецкий язык и издавшего его с научными комментариями в 1954 году [11] .
10
Сахаров И. Путешествия русских людей в чужие земли. Ч. 1. СПб.: Изд. Н. Власова, 1837. С. 87—112; Павлов А. Критические опыты по истории древнейшей греко-русской полемики против латинян. СПб.: Академия наук, 1878. С. 92–97; Делекторский Ф. И. Критико-библиографический обзор древнерусских сказаний о Флорентийской унии // Журнал Министерства народного просвещения. 1895, июль. С. 5—37; Малинин В. Старец Елеазарова монастыря Филофей и его послания. Киев: Киево-Печерская Успенская Лавра, 1901. Приложение. С. 70–87; Щербина А. Д. Литературная история русских сказаний о Флорентийской унии. Одесса: Экономическая тип., 1902. С. 7—24.
11
Reisebericht eines unbekannten Russen (1437–1440). "ubersetzt, eingleitet und erkl"art von Gunther St"okl // Europa im XV Jahrhundert von Byzantinern gesehen. Graz; Wien; K"oln, 1954. S. 151–189 (Byzantinische Geschichtsschreiber. Bd 2).
Все исследователи признавали высокую историко-культурную ценность дневниковых записей «Хождения во Флоренцию» русского посольства 1437–1440 годов, которая определялась в первую очередь многогранностью их содержания, обращенного не только и не столько на проблемы веры и церковного разделения, сколько на вопросы истории, географии, экономики, политики, культуры. Читавший «Хождения во Флоренцию» исследователь получал яркое представление о восприятии русским человеком Западной Европы, почти детском открытии им другого мира, который он вольно или невольно сравнивал с жизнью в своем отечестве. Московитов восхищали «славные грады» Европы – их каменные здания с черепичными крышами, городское хозяйство с водопроводами, фонтанами, каналами, водяными мельницами и мостами, оживленная торговля, искусное ремесло, величие храмов и монастырей, богатство их убранства и красочность «чудных видений» – механических представлений мистерий «Дары волхвов», «Благовещение», «Вознесение» и многие другие достопримечательности. Изумление вызывала Флоренция, являвшаяся в XV веке одним из крупнейших европейских городов, центром ренессанса, средоточием таких архитектурных шедевров как палаццо Веккьо на площади Синьории, баптистерий и кафедральный собор Санта-Мария-дель-Фьоре, на то время самый большой в Европе, в котором и была подписана уния.
Что же касалось непосредственно событий Ферраро-Флорентийского церковного собора, то они в дневниковых записях посольства митрополита Исидора освещались мимоходом, подробно сообщалось лишь о том, что 5 июля 1439 года была заключена уния православной и католической церквей, которую «…подписа папа Еугении и царь греческыи Иоан, и вси гардиналове, и митрополиты подписаша на грамотах коиждо своею рукою», после чего митрополит Исидор и Авраамий Суздальский «благословилися у папы» и двинулись в обратный путь домой [12] . Весь текст «Хождения во Флоренцию» говорил о том, что церковные проблемы мало интересовали его автора, и у него не было «ни тени враждебности по отношению к западному миру, хотя этот мир был католическим и наш путешественник попал в него в момент, когда вопрос о церковной унии способствовал подъему ортодоксально-православных настроений», однако он «предстает со страниц своего труда как человек, лишенный религиозной узости и нетерпимости и с большой любознательностью всматривавшийся во впервые раскрывавшийся перед ним мир» [13] .
12
Прокофьев Н. И. Русские хождения XII–XV вв. // Учен. зап. МГПИ. № 363: Литература Древней Руси и XVIII века. М.: МГПИ, 1979. С. 68.
13
Казакова Н. А.
Исключение составляет лишь сочинение «Исидоров собор и хожение его» или «Повесть о восьмом соборе» суздальского иеромонаха Симеона, в котором обрисована церковно-политическая борьба, развернувшаяся на Ферраро-Флорентийском соборе и даны характеристики его основным участникам: папы римского Евгения IV, отличавшегося «великой гордостью» и «буйством латинским», византийского императора Иоанна VIII Палеолога, ставшего на путь политического лавирования, митрополита Исидора, ратовавшего за унию, митрополита Эфесского, единственного из греческих иерархов, не подписавшего акт о признании унии, и самого автора – Симеона Суздальского, выступавшего против союза с католиками и отстаивавшего независимость православия [14] . Наличие данного сочинения, выражавшего противоположную мнению вселенских иерархов точку зрения на события Ферраро-Флорентийского собора, придавало всему комплексу путевых записок «Путешествия митрополита Исидора» многогранность и полноту. Русский читатель получал возможность ознакомиться не только с чужими землями, но и с чужими взглядами, что нашло признание у отечественных книжников, проявлявших к этому литературному памятнику большой интерес, тем более что он вплоть до XVI века оставался единственным русским произведением, широко повествовавшим о Европе.
14
См.: Там же. С. 63–65.
Конечно, были еще русские летописи, но их великокняжеская идеология не оставляла места для отражения иных взглядов и понятий. Например, летописный свод 1471 года, представленный Никаноровской летописью, кратко извещал лишь о том, что в 1437 (6945) году митрополит Исидор отправился на восьмой собор, после чего в записи за 1440 (6948) год сообщалось о возвращении его «с намерением “соединити православие с латинством” и осуждении Исидора при содействии великого князя за измену православию» [15] . И только последний Лицевой свод, созданный во второй половине XVI века, разнообразил информацию пояснявшими текст миниатюрами, одна из которых иллюстрировала присутствие византийского императора Иоанна VIII, патриарха Иосифа и римского папы Евгения IV на Ферраро-Флорентийском церковном соборе.
15
Там же. С. 93.
Византийский император Иоанн VIII, патриарх Иосиф и римский папа Евгений IV на Ферраро-Флорентийском церковном соборе. Миниатюра XVI в. Лицевой свод XVI в. Голицынский том. Л. 482 об. Отдел рукописей и редких книг Государственной публичной библиотеки им. М. Е. Салтыкова-Щедрина.
Интерес русских людей к внешнему миру сопровождался встречным процессом познания Московии иностранцами, которые с эпохи Ивана III стали регулярными гостями на Руси. Так, в 1475 году приехал в Москву уроженец Болоньи, инженер и архитектор Аристотель Фьораванти, призванный осуществить реконструкцию Московского Кремля и для этого пригласивший с собой группу итальянских мастеров разных специальностей. В 1476 году прибыл на Русь посланец Венецианской республики Амброджо Контарини, в 1486 году оказался в Московии «странствующий рыцарь» из Силезии Николай Поппель (или Поплау), который три года спустя вновь посетил ее уже в качестве официального посла короля Германии Фридриха III. Дважды, в 1490 и в 1491 годах, Москва принимала имперского посла «короля Римского Максимилиана» Георга фон Турна (Юрия Делатора), а в 1492 году еще и «любознательного путешественника» Михаила Снупса, наконец, в 1517 и в 1526 годах в Московию приезжал посол императора Максимилиана Сигизмунд Герберштейн, а в 1520 и 1524 годах – папский посол Паоло Чентурионе, стремившийся к сближению Рима и Москвы, а также реализации масштабного проекта по вывозу пряностей из Индии в Европу через Россию.
Крупным событием для Московии стало прибытие 4 марта 1518 года греческого посольства, в составе которого находился афонский монах Максим Грек, принадлежавший к знатному греческому роду Триволисов и до своего монашества носивший имя Михаила Триволиса. Он являлся человеком европейской образованности, владел разными языками, получал знания в Париже и Флоренции, увлекался учением Савонаролы, был близок к ученому кругу венецианского книгопечатника, гуманиста Альда Мануция, который прославился изданием античной греческой литературы. В лице Максима Грека Афон выполнил просьбу Василия III прислать ему на время переводчика, способного разобраться в книгах, собранных отчасти прежними великими князьями, отчасти привезенных в Москву Софьей Палеолог и лежавших в пыли, без всякого употребления. Увидев книжные завалы, Максим Грек сказал великому князю: «Государь! Вся Греция не имеет ныне такого богатства, ни Италия, где Латинский Фанатизм обратил в пепел многие творения наших Богословов» [16] . В качестве переводчика Максим Грек перевел с греческого и латыни крупные памятники христианской литературы, ранее отсутствовавшие в славянской рукописной традиции: Толковую псалтырь, Толковый апостол, Евангельские беседы Иоанна Златоуста и многое другое. Но этим дело не ограничилось.
16
Цит. по: Карамзин Н. М. История Государства Российского. С. 694.
В ходе работы им была осознана необходимость исправления русских богослужебных книг путем их сверки с греческими оригиналами, что он и осуществил. Однако его смелая правка вызвала неоднозначное отношение у московитов: одни говорили о ней с почтением, другие обвиняли в том, что он «растлевает» и «развращает» святые писания. Почувствовав невозможность продолжения своей работы с духовной литературой, Максим Грек попросил великого князя Василия III отпустить его домой на Афон, но получил отказ. Тогда, вынужденно оставшись в Московии, он обратил все свое внимание на русскую действительность и стал анализировать ее в своих полемических сочинениях, в том числе и в посланиях Василию III.