Купидон поневоле
Шрифт:
— Екатерина Сергеевна, судя по единственному пустующему в кабинете креслу?
Катя кивнула. «Ишь ты, Шерлок Холмс».
Главбух кинул взгляд на наручные часы и покачал головой.
— Опаздываете. Нехорошо, нехорошо… А может, вы работу не цените? Так я не держу. Все недовольные или нежелающие тут работать могут смело писать заявление на увольнение. Вы недовольная или нежелающая?
Медведь склонил голову набок в ожидании ответа, а у Кати язык словно к нёбу прилип. Через несколько мучительно долгих секунд,
— Я… Э-э-э… Простите, этого больше не повторится.
— Ну-ну, — хмыкнул мужчина. — Вы у меня на карандаше, Екатерина. Оставляю вас, дамы, — обвел он взглядом разом притихших сотрудниц, — работать.
И вышел из кабинета.
Катя прошла на свое рабочее место и устало опустилась на стул.
— Вот медведь-переросток! — в сердцах воскликнула она.
Глаза ее мигом увлажнились.
— На карандаше… Работу не ценю, недовольная, видите ли… Да я ж на пять минут всего опоздала!
Сотрудницы бухгалтерии разом заохали, засочувствовали:
— Не обращай внимания!
— Видать, встал не с той ноги…
— Решил показать, кто тут хозяин.
— Только бы не выбрал тебя козлихой отпущения, Кать, — задумчиво протянула Алла.
И как в воду глядела.
После обеда Медведь заглянул в кабинет и отчеканил:
— Плошкина, зайдите ко мне!
Катя с замирающим от страха сердца обвела коллег печальным взглядом и поплелась в кабинет к Игорю Александровичу.
Тихо зашла и с минуту смотрела на него, пока он что-то активно печатал, не отрываясь от монитора.
Черноволосый, в стильном костюме, крепкий, даже симпатичный — волевые черты лица, широкие брови, нос с небольшой горбинкой. Только хмурый очень. А когда увидел Катю, нахмурился еще больше:
— Екатерина Сергеевна, скажите мне, пожалуйста, — скрестил он руки на груди, — вы здесь сколько работаете?
— Пять лет.
— Тогда как, скажите мне, можно было допустить такую досадную ошибку? А если бы я не увидел?
— К-какую ошибку? — округлила глаза Катя.
— Подойдите сюда, посмотрите сами, — приказал Медведь, но Катя не двинулась с места. — Да подойдите же, я не кусаюсь! — повысил он голос.
Плошкина на негнущихся ногах обогнула стол, встала рядом и заглянула в монитор.
— Вот, полюбуйтесь! — ткнул пальцем в монитор Медведь. — И вот.
Он открыл другой файл.
— Вы как данные в новую программу переносили? Вы чем думали? — прогремел он.
— Ну ничего же не случилось, Игорь Александрович, — проговорила Катя, вспоминая, что в то время как раз работала за двоих. Неудивительно, что допустила ошибку. — Я тогда как раз… — начала она, собираясь всё объяснить.
— Мне ваши оправдания без надобности! Ничего не случилось только потому, что я исправил ошибку. За вас, между прочим. Вы сюда ходите, чтобы красоту свою демонстрировать
— Это не мой косяк! — пробурчала Катя себе под нос и вышла из кабинета Медведя.
Направилась прямиком в дамскую комнату. Заперлась там и дала волю слезам. Сказалось напряжение последней недели и то, как усердно она давила слезы всё это время.
Ну что она ему сделала? Что? За что выбрал мишенью для битья именно ее?
Мало ей проблем с мамой…
После того случая прошло чуть больше недели, и всё это время Катя избегала встреч с Романом.
Ей было безмерно стыдно. За мать и за себя. Амурцев посоветовал ей всё прояснить, честно поговорить с родительницей. Его сочувствие и понимание окончательно ее добили, и всю ночь она не спала, так и пролежала, гипнотизируя взглядом потолок. Всё недоумевала: ну как так, чужой, по сути, мужчина, был к ней добрее, чем мать — самый главный человек в жизни каждого.
Это ж надо было быть такой дурой? Не замечать того, что всю жизнь творилось у нее под носом! Как той в голову вообще пришло спекулировать здоровьем? Самое страшное — вряд ли она делала это в первый раз.
Катя несколько раз порывалась поговорить с матерью, только вот каждый раз немела в прямом смысле слова. Не могла выдавить из себя ни звука. Потому и стыдно было перед Ромой — он ей глаза открыл, а она всё чего-то выжидала и никак не могла собраться с духом.
Отдушиной стали танцы и уроки рисования. Вот где всё складывалось не просто хорошо, а замечательно. Катя купила себе планшет для рисования со стилусом и крепко с ним подружилась.
А еще почти каждый вечер ходила на тренировки, и Дитмар Валентинович, их преподаватель танцев, сказал, что Катя уже готова к выступлению на танцевальной вечеринке.
Завтра как раз финальная репетиция, где Катя должна отточить несколько движений в паре с партнером, а послезавтра — сама вечеринка. Волнительно… И так будоражаще!
На некоторое время Катя словно перенеслась в танцевальный зал, даже всхлипывать перестала. Ее плечи сами собой задвигались в такт звучавшей в голове мелодии.
«Дожила, — улыбнулась она сквозь слезы, — в туалете танцую. А вообще, Екатерина Плошкина, нечего киснуть, — приказала самой себе. — Никакой Медведь не испортит тебе настроение перед вечеринкой».
Катя вытерла слезы и решительно открыла дверь. Она твердо вознамерилась дать Медведю достойный отпор в следующий раз, если только он снова попробует на нее давить.
Глава 30. Танго сердец
«Прекрасно, просто прекрасно! Нет, великолепно! — запричитала Катя про себя, закончив разговор и положив телефон на стол. — Восхитительное начало дня!»