КУПЛЕННАЯ НЕВСТА (дореволюционная орфоргафия)

Пазухин Алексей Михайлович

— Господи, пріими духъ мой! — проговорилъ Иванъ Анемподистовичъ. — Прости мн, Господи, прегршенія мои! Великъ грхъ самоубійства, но нтъ мн спасенія, нтъ и надо покончить съ собою!

Въ эту самую минуту на колокольн Симонова монастыря ударили къ заутрен.

Дрогнулъ весь самоубійца и отпрянулъ отъ берега.

Торжественно и величаво гудлъ колоколъ среди втра, и звонъ разносился далеко, далеко, разглашая всть о молитв, о спасеніи, будя надежду и радость.

Иванъ Анемподистовичъ упалъ на колни и склонился головою до холодной сырой земли.

— Прости меня, Господи, прости окаяннаго и прими мою покаянную молитву! — съ рыданіями молился купецъ. — Дай мн силы понести крестъ, посланный Тобою, а я не посягну боле на жизнь свою, которую Ты даровалъ мн, и безропотно приму мой жребій!

Иванъ Анемподистовичъ

всталъ и быстро пошелъ къ монастырю. Онъ отстоялъ тамъ заутреню, раннюю обдню. Вернулся домой Иванъ Анемподистовичъ блдный, измученный, но покойный.

Онъ поклонился матери въ ноги, попросилъ у нея прощенія за свое „безпутство“ и объявилъ, что пить боле не будетъ никогда. Съ этого же дня онъ принялся за дло и началъ приводить въ порядокъ пошатнувшуюся было торговлю, чтобы оставить ее въ полномъ порядк, если придется идти въ Сибирь за соучастіе съ грабителями, но опасеніе это пало на другой же день. Къ Ивану Анемнодистовичу явился чиновникъ отъ губернскаго прокурора съ приглашеніемъ къ послднему для дачи показаній по поводу оговора одного изъ пойманныхъ на грабеж помщика Скосырева разбойниковъ. Парень этотъ, единственный изъ всхъ, показалъ между прочимъ, что Латухинымъ были выданы деньги убитому предводителю шайки Игнату, для успшной организаціи шайки.

Объявивъ объ этомъ, чиновникъ сообщилъ, что онъ можетъ дать Ивану Анемподистовичу очень полезный совтъ, чтобы выпутаться изъ непріятной исторіи.

— Ради Христа помогите, — земно поклонился Иванъ Анемподистовичъ.

Чиновникъ засмялся.

— Ради Христа нищимъ помогаютъ, купецъ, а вы не нищій, — сказалъ онъ.

— Батюшка, бери, сколько хочешь!

— Ну, на всякое хотніе есть терпніе, господинъ купецъ. Захочу-то я, можетъ, и очень много, да ты не дашь, а вотъ триста рублей ассигнаціями пожалуй.

Иванъ Анемподистовичъ немедленно вручилъ просимую сумму, и чиновникъ научилъ его.

— Скажите вы, государь мой, — говорилъ онъ, — что пришли къ вамъ невдомые люди, и, назвавшись посланными отъ помщика Скосырева крестьянами, просили у васъ отъ имени того помщика еще денегъ за купленную вами крпостную двицу, а вы, по легковрію, деньги т выдали. Вотъ вамъ и все.

Иванъ Анемподистовичъ такъ и показалъ. Такъ какъ репутація его была совершенно безупречна и въ прошлой жизни его не встрчалось и малйшаго пятнышка, могущаго его компрометировать, то онъ отъ всякаго слдствія былъ освобожденъ, тмъ боле, что въ палату уголовнаго суда была получена отъ гвардіи поручика Скосырева бумага, въ которой помщикъ этотъ отказывался отъ всякаго преслдованія купца Латухина и бывшаго своего управляющаго Бушерина за купленную обманомъ крпостную двку Надежду, „каковая двица Надежда“, — такъ заключалась бумага, — „препровождается къ купцу Латухину, какъ вольная и пожелавшая вступить съ тмъ купцомъ въ бракъ“.

Для объявленія этой бумаги Иванъ Анемподистовичъ былъ вызванъ въ палату.

Онъ не врилъ ушамъ своимъ, когда секретарь читалъ ему эту бумагу.

— Что, купецъ, рехнулся отъ радости? — засмялся секретарь. — Поздравляю тебя, братъ, поздравляю, и „на сухую“ не отдлаешься, — обдъ за тобой въ рестораціи.

— Батюшка, ваше благородіе, да что же это такое? — говорилъ Иванъ Анемподистовичъ. — Да какъ же это?

— А вотъ такъ. Знать, помщикъ то струхнулъ отъ нападенія порядкомъ и хочетъ теперь за спасеніе своей жизни отъ грозящей смерти добрыя дла длать.

— А гд же... гд же Надя то?

— Ну, ужъ этого я не знаю. Да не бойся, получишь теперь свою Надю. Ступай домой и жди, а на счетъ обда помни. Мы прямо въ ресторацію придемъ, обдъ закажемъ, цымлянскаго [32] спросимъ, а платить за тобой пошлемъ.

— Господи, да я бочку вамъ цлую какого хошь вина поставлю!

Иванъ Анемподистовичъ бросился домой, чтобы подлиться радостью съ матерью. Когда онъ вошелъ во дворъ, то увидалъ крытую рогожей кибитку, у которой кормилась пара лошадей. Мужикъ въ синемъ армяк и въ шляп гречневикомъ [33] возился около повозки.

32

Станицы Раздорская и Цымлянская являются важнейшими винодельческими районами Донской

Области, причем наилучшие белые вина получаются в первом районе, а наилучшие красные — во втором. Ц. вино изготовляется почти исключительно из винограда, носящего название "черный цымлянский" или "рейнский". Лучшие сорта Ц. вина, если они не проданы до или сейчас после брожения, многие хозяева разливают в бутылки и, залив головки смолой, хранят в погребе зарытыми в песок. Вина эти отличаются густотою окраски, превосходным букетом и известною сладостью; однако при выдержке они теряют цвет, который становится янтарным или светло-гранатовым, и изменяются во вкусе, что, впрочем, весьма естественно. В продаже эти вина являются обычно в подслащенном и спиртованном виде и даже, по уверению г. Клаусена (см. "1884 г. в сельскохозяйственном отношении", вып. III, ч. 2), с примесью розового масла. (Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона)

33

На Руси крестьяне издавна носили треугольные колпаки, которые, как и валенки, валяли из овечьей шерсти. Этот головной убор назывался гречневик, так как формовали его на горшке, в котором варилась гречневая каша.

— Это кто пріхалъ? — дрогнувшимъ голосомъ спросилъ Иванъ Анемподистовичъ.

Мужикъ снялъ шляпу.

— А ты никакъ хозяинъ тутошній, купецъ Латухинъ? — спросилъ онъ.

— Да.

— Такъ, батюшка, такъ... А я выходитъ хрестьянинъ господина Скосырева, Палъ Борисыча, и пріхалъ изъ его вотчины, двицу Надежду къ теб привезъ, кою ты, стало быть, выкупилъ.

Иванъ Анемподистовичъ бросился къ мужику и повисъ у него на ше, какъ у лучшаго друга, какъ у роднаго брата. Слезы такъ и брызнули изъ глазъ молодого купца. Прослезился и мужикъ.

— Гд... гд же она? — задыхаясь спросилъ Иванъ Анемподистовичъ.

— А въ горницахъ стало быть... Да вотъ и она съ матушкой твоей жалуетъ.

Иванъ Анемподистовичъ оглянулся и увидалъ Надю. Онъ бросился къ ней, вскрикнулъ и безъ чувствъ упалъ на землю.

Отъ радости не умираютъ. Иванъ Анемподистовичъ очнулся очень скоро. Черезъ дв недли была его свадьба, отпразднованная пышно, богато и весело. Чуть ли не полъ-Москвы было въ церкви желающихъ взглянуть на „купленную невсту“.

* * *

Было раннее утро осенняго дня.

День выдался ясный, но свжій. Холодное солнце заискрилось на золоченыхъ главахъ московскихъ церквей, засверкало въ свжихъ струяхъ Москвы-рки и ярко освтило громадную толпу народа, собравшуюся на Болотной площади, посредин которой мрачно и грозно возвышался черный высокій помостъ-эшафотъ, со столбомъ на одномъ конц и со ступеньками на другомъ. Толпа глухо волновалась и гудла. Около самаго эшафота стояли мужики, торговцы, мастеровые, мальчишки; дале толпились и визжали, толкались со всхъ сторонъ бабы; за ними въ нсколько рядовъ стояли купеческія дрожки съ осанистыми купцами въ пуховыхъ шляпахъ, въ синихъ сибиркахъ, чуйкахъ и кафтанахъ, съ полными купчихами въ яркихъ салопахъ, бархатныхъ и атласныхъ. Увы, тутъ были и дамы высшаго общества!.. Недавно было еще это время, какихъ-нибудь семьдесятъ пять лтъ тому назадъ, а между тмъ теперешніе люди съ трудомъ врятъ тому, что было тогда, и готовы съ негодованіемъ отвернуться отъ картинъ того минувшаго времени, которое помнятъ еще старики, благополучно живущіе до сихъ поръ.

Толпу эту на Болотную площадь привела назначенная на этотъ день „торговая казнь“ двицы Натальи Савельевой, обвиненной въ разбо, убійствахъ и поджог совершенныхъ шайкою разбойниковъ подъ ея, Натальи Савельевой, атаманствомъ. Толпа все росла и росла, такъ что буточники [34] со своими алебардами ничего не могли подлать и тщетно упрашивали и уговаривали толпу, готовую сломать своимъ натискомъ самый эшафотъ. Только прибывшіе казаки водворили порядокъ.

Толпа терпливо ждала и толковала.

34

Будочник (или Буточник) — нижний полицейский чин, городовой сторож (в Москве наз. еще «хожалым»), живший в «будке», окрашенной в белый и желтый цвета.