Шрифт:
Джалил Мамедгулузаде
КУРБАНАЛИ-БЕК
Да благословит аллах
твою память, Гоголь!
Сначала по селу прошел слух, что едет уездный начальник, затем выяснилось, что сегодня именины жены пристава.
Крестьяне переполошились. Никто в этот день не вышел в поле. Одни высыпали на окрестные холмы и стали смотреть на дорогу, не едет ли высокий гость, другие толпились у дома пристава. Сюда же, услышав о приезде начальника, собрались крестьяне из других деревень.
Двор пристава был так набит народом,
Во дворе происходило настоящее столпотворение; от крика и шума звенело в ушах: блеяли барашки, кудахтали связан-ные за ноги куры, ржали кони старост.
Вислоухие собаки пристава с оглушительным лаем кидались то на какого-нибудь старосту - гав! то на главу - гав!..
На балконе то и дело появлялась жена пристава, визгливо кричала: "Тише!" и снова удалялась в комнаты.
Повара в белых фартуках выбегали из кухни и кричали кому-нибудь из старост:
– Эй, достать побыстрей полфунта шафрана!
– Повинуюсь!
– следовал почтительный ответ. И староста, которому давалось поручение, на минуту заду-мывался, потом, обращаясь к своему писарю, приказывал:
– Мирза-Гасан, гони сейчас же человека в город, пусть раздобудет полфунта шафрана!
Спустя некоторое время выскакивал другой повар, держа нож для рубки котлет, подозвав одного из старост, говорил:
– А ну-ка, доставь сотни четыре-пять яиц, да поживее!
– Да что четыреста, аллах с тобой! Тут больше тыщи бу-дет!
– радостно кричал тот, тыча пальцем в корзины с яйца-ми, стоявшие в углу двора.
И вдруг все забегали: передали, что начальник едет. Старосты кинулись к воротам, собаки бросились за бежавшими, ханум вышла на балкон. Через некоторое время все стихло, словно в озеро с лягушками кинули камень, оказалось, при-ехал не начальник, а пристав соседнего участка.
Он соскочил у ворот с коня, поднялся на балкон, сказал что-то по-русски ханум, засмеялся, рассмешил ханум, и вмес-те они вошли в комнаты.
И снова стук ножей, топот ног, ржание лошадей, кудах-танье кур, крики старост, тявканье собак слились в оглуши-тельный шум.
Здесь только что приехавшие старосты слезают с коней, снимают и кладут на землю хурджины, полные всякой снеди; там крестьяне тащат посуду, котлы, ковры и паласы; в глубине двора режут и свежуют ягнят, ощипывают цыплят и кур.
И вдруг снова началась беготня: опять сообщили, что едет начальник. Старосты бросились к воротам, собаки помчались за людьми, ханум с гостем показалась на балконе, но прошло некоторое время - и снова кинули камень в озеро с лягуш-ками. Подъехавший был не начальник, а казачий офицер.
Он соскочил с лошади, взбежал на балкон и, целуя ручку хозяйке, справился о ее здоровье, затем все вошли в комнаты.
Спустя некоторое время повторилась та же история. Ска-зали, едет начальник, поднялся переполох,
Войдя во двор, он остановился, посмотрел по сторонам. К нему подскочил пес и, виляя хвостом, стал лизать его сапог. Курбанали-бек нагнулся и погладил собаку:
– Маладес, сабак!
Затем, подняв голову и увидев на балконе ханум, крикнул:
– Издрасти!
– И, подняв высоко над головой папаху, закричал: - Ур-р-ра!..
Вступив на балкон, бек склонился перед ханум в низком поклоне. Хозяйка протянула руку. Пожимая ее, бек востор-женно воскликнул:
– Ханум, пока я жив, я твой слуга! Ханум рассмеялась:
– Спасибо!
Бек вздохнул, и они ушли в дом.
Спустя некоторое время приехали ветеринарный врач, су-дебный пристав, два учителя, еще один офицер и врач, оба с женами.
Прошло еще некоторое время, снова началась суматоха: начальник едет!..
С околицы прискакал один из старост, быстро спешился и, перебежав двор, бросился к хозяйке:
– Ханум, начальник едет!
Ханум кинулась в комнату, потом снова появилась на бал-коне; гости вышли из комнаты и, спустившись во двор, поспе-шили к воротам.
Топот, стук, возгласы, крики: "Стой!", "Не лезь!", "Осади!", "Станьте сюда!"
Наконец во двор вошел тучный мужчина в погонах. Он по-дошел к ханум и, приподняв левой рукой фуражку, поцеловал ей руку. Поздоровавшись с гостями и пожав каждому в от-дельности руку, начальник поднялся на балкон и вошел в дом.
После начальника приехало еще несколько гостей, из них некоторые с женами.
Все собрались в зале. На столах были разложены печенье, пирожные, сдобные сухари, конфеты, лимоны, апельсины, су-шеные фрукты и прочие яства. В стороне, на отдельном столи-ке, кипел огромный самовар. Прислуга обносила гостей чаем.
Начальник сидел на мягком диване рядом с ханум и бесе-довал с ней, помешивая ложечкой в стакане. Вокруг них тол-пились гости.
С улицы через открытое окно донеслось конское ржание, в ответ громко заржала другая лошадь. Некоторые из гостей подошли к окну. Ржание усилилось.
Курбанали-бек, высунувшись из окна, закричал:
– Эй, Кербалай-Гасым, собачий сын, уведи коня подаль-ше, а то еще вырвется...
Через некоторое время послышалось еще более неистовое ржание. Курбанали-бек стал орать на слугу, заглушая лоша-диное ржание. Теперь все гости толпились у окна. На улице, недалеко от конюшни, стражник водил на поводу белую лошадь уездного начальника.
Поодаль слуга Курбанали-бека прогуливал рыжего бекского коня. Несколько крестьян прогуливали в стороне других лошадей. Толпа крестьян перед домом пристава глазела на окна.