Курьер. Дилогия
Шрифт:
– Теперь ты можешь всё, что только пожелаешь, - я схватился руками за голову и сел на диван, оказавшийся рядом.
– В том числе и позвонить моему хорошему знакомому доктору Айдашеву.
– Это крайний случай, - успокоила она меня и, присев рядом, погладила по голове.
– Делать этого я не стану.
– Успокоила...
– я вздохнул и откинулся на спинку дивана, закрывая глаза и пытаясь привести в порядок свои мысли и нервы.
– Надеюсь, - вздохнула она и, помолчав немного, добавила: - Если позволишь, я останусь здесь на два дня, за это время я решу - я надеюсь - все возникшие вопросы, закончу дела, а после этого...
– она
– Почему навсегда?
– от удивления я даже открыл глаза.
– Разве ты не?..
– Нет, я не работаю на фирме официально, - кивнула она.
– Зачем создавать договор для матриката? Для меня это было идеальное прикрытие, я могла работать, работала... А всё благодаря Аластору, именно он помог мне с таким оригинальным трудоустройством.
– Но почему именно так?
– вяло полюбопытствовал я, заранее зная её ответ, и не ошибся в своих догадках.
– Тому были свои причины, - загадочно произнесла она.
– Андрей, прошу тебя, не спрашивай меня о них, тебе я не смогу соврать, а сказать правду ещё время не пришло...
– Какое время?!
– возопил я, не сдержавшись.
– Какая правда?! Что за тайны вокруг, когда вроде бы всё должно быть ясно и просто!
Она мягко посмотрела на меня и как-то нежно по-особенному улыбнулась, как не улыбалась мне никогда даже Шела, и эта её улыбка, и свет её прекрасных замечательных глаз проникли в самую суть меня и согрели своим благодатным теплом. Я нервно вздохнул и поёрзал, пытаясь успокоиться.
– Значит, ты не матрикат, - глубокомысленно заявил я.
– Раз уж ты живой человек, то скажи тогда, почему не устроилась к нам официально, зачем понадобилась эта тёмная история с матрицированием, которая едва не вылилась плохо Грэю где-то в своей середине?
– Я уже сказала тебе - так было нужно, - последовал краткий ответ.
"Ну что ты будешь делать?!". Я недовольно и рассерженно всплеснул руками.
– Послушай, зачем вообще нужны эти тайны?
– устало спросил я - сил спорить уже не было, хотелось только спать, спать, спать и ещё раз спать. Да и алкоголь, употреблённый в "Лукулле", давал о себе знать. И пёс с ним, с ужином. Завтра им позавтракаю.
– Неужели нельзя просто жить? Безо всяких тайн?
Она пожала плечами и неопределённо вздохнула. Ну и как прикажете это понимать?
– Какие дела ты собираешься решать? К чему тебе сейчас уходить, когда у нас наконец появилось направление работы? Старый хрыч вместе с Директором докопались до истины, причём, похоже, даже убедили в ней Грэя, сейчас работы будет валом...
– Ты сам чувствуешь, что он врёт, - моментально ответила она, и я почувствовал, что ещё немного и я буду вести себя как в том известном стихотворении: "...то как зверь она завоет, то заплачет как дитя...". Ну, чувствую. И толку с того? Все мои подозрения разбиваются и рассеиваются контраргументами, в защиту которых даже Грэй в последнее время начал кивать.
Элечка присела рядом со мной на диван и положила свою руку на мою сверху, нежно провела кончиками пальцев по моей кисти, успокаивая меня.
– Версия о причастности Центра к гибели курьеров лжива от начала и до конца, - произнесла она негромко, и я чуть не застонал от бессильной ярости.
– Ты и сам это подозреваешь, потому и мечешься, не находя выхода и теряясь в своих предположениях.
– Тогда какая версия верна?
– спросил я, уже потерявшись в куче вопросов
– Давай лучше спать, - тихо предложила она, помолчав немного, взглянула на меня и безошибочно оценила моё состояние.
– Давай, - вяло отозвался я.
– Здесь кроватей и прочих горизонтальных поверхностей много, выбирай любую.
– А где будешь спать ты?
– замирающим от волнения шёпотом спросила она.
Я перехватил её быстрый взгляд, мысленно прикинул свои возможности и мысленно же покачал головой - перетопчется, девка, не до неё сейчас.
– А я как настоящие мужчины привык спать стоя, - гордо отозвался я, кряхтя встал с дивана и направился в ванную: принять расслабляющий душ и после него прыгнуть в кровать и спать... Спать прямо сейчас. Иначе Старик мне завтра опять по мозгам ездить будет со своими неизменными нравоучениями, что на работу опаздывать грешно.
– Раз уж Шелы нет, - пробормотал я, высунув голову из ванной - Элечка как раз с любопытством озиралась, осматривая мои хоромы, - а у гарема сегодня выходной, то милости прошу пользоваться всем, что в голову взбредёт. Можешь делать, что пожелаешь, только заранее предупреждаю: меня можно будить только, если конец света наступает. Во всех остальных случаях не кантовать, не переворачивать, одеяло не стягивать, при пожаре поливать водой и выносить первым. Понятно?
– Ага, - кивнула она замедленно, и у меня случился очередной приступ гордости - каждый раз, когда новенький теряется в моей квартире, перепланировку которой делал я сам, повинуясь дремучей уверенности, что я в этом разбираюсь лучше профессиональных инженеров-строителей, и обалдело топчется на месте, будучи не в силах определить, в какую комнату пойти в первую очередь, меня всего захлёстывает волна гордости за себя, любимого, и за мой золотой талантище, который, как известно, не пропьёшь, как ни старайся...
Вынырнув из ванной, я вдруг увидел, что моя кровать разложена и застелена моим любимым образом, посопел немного задумчиво, потом услышал мягкое нежное пение, доносящееся с кухни, увидел, что кровать неподалёку тоже разостлана, успокоился и нырнул под одеяло.
Наверное, я был известной свиньёй. Возможно, я не всегда совершал мужские поступки. Возможно, сейчас мне следовало составить Элечке компанию на кухне за чашкой чая или кофе, потом в целях успокоения нервов пригубить коньяку с лимончиком, потом ещё немного, а потом... Наверное, потом мы бы уже любили друг друга, крепко, до боли, до остервенения, до слёз, до сладких криков в подушку... Но я не такой. Пусть я буду десять раз свиньёй и негодяем в её мыслях, но я храню верность своей избраннице, и хрен с тем, что она ведёт себя иной раз странно в последнее время. Пусть я не поглажу эту мечту многих мужчин на фирме по плечу, пусть я наступлю на горло соей потаённой похотливой мечте оказаться с ней в постели... Я люблю. И этим всё сказано.
– Спокойной ночи, Андрей, - послышалось с кухни нежное пожелание, я что-то невольно пробормотал, повинуясь указивкам манер и воспитания, вынуждающих говорить "Спасибо", но... Я уже скатывался медленно в объятия властно зовущей меня тьмы и безвременья, на бессознательной грани которых балансирует спящий человек.
Мои веки закрывались, дыхание выравнивалось, вопросы уходили на полочки памяти, где мозг с азартом сортировал их, действительность уплывала от меня, как уходит по тоннелю поезд. Я засыпал... Я очень хотел спать.