Курьер. Дилогия
Шрифт:
– Ты должна была видеть! Кто выскочил из кабинета сразу после взрыва? Кто?!
– Я не видела...
– Кто?! Ну же! Кто это был?!
– Я не... не помню!
– Помнишь!
– рявкнул я ей в ухо, отводя руку для ещё одной оплеухи.
– Говори, кто это!
– Я...
– Говори!!!
– Высокого роста!
– закричала Лидочка в ответ и уткнулась носом мне в плечо, рыдая и вздрагивая всем телом.
– В... в чёрном, кажется... Я не разглядела!..
– взвизгнула она поспешно, увидев должно быть, как искривилось в страшной гримасе моё лицо.
– Меня, как и тебя, оглушило!
– Ты стояла позади меня, - рыкнул я, отпуская её и поворачиваясь к догорающей двери.
– Именно в чёрном?
– Да...
– пробормотала она, всхлипывая и утирая нос.
– То ли чёрная куртка, то ли чёрный костюм. Лица я не видела, но вот очки запомнила.
Тихий хлопок как плевок из трубки прозвучал еле слышно, за моей спиной вдруг ойкнуло, я резко бросился в сторону, перекатываясь по полу, и укрылся за выступом стены коридора, глянул на Лидочку...
И увидел, как расплывается у неё на груди напротив сердца красное пятно, а сама она оседает и заваливается. Её глаза... Я надолго запомнил их выражение. В них не было ничего, кроме безграничного удивления...
Тяжёлая волна гнева затопила меня с головой, ничего не соображая, одним звериным прыжком я рванулся из укрытия, проклиная те пункты Устава, которые запрещали нам, курьерам, носить активаторы где-либо, кроме как на доставке. Нам это, конечно, и не нужно было никогда, но сейчас от пары-тройки темпоральных преобразований я бы не отказался. Разум быстро наметил маршрут, тело привычно отреагировало, и, хоть и не было на мне сейчас брони из пластистали с встроенными мышечными компенсаторами, я зигзагами рванулся вперёд, выглянул за угол коридора, останавливаясь, и тут же рефлексы швырнули меня назад - зыкнувшая у самого носа тяжёлая пуля со звоном расплющилась о стену. Я перевёл дыхание - пронесло... Когда на тебе нет ни брони, ни козырей из власти над временем, собственная жизнь становится внезапно самой дорогой штукой на свете. Тем более такие "пчёлы" у самого носа...
Я выглянул осторожно, метнулся через коридор, укрылся с другой стороны и посмотрел ещё раз, внимательно осматривая все уголки - неизвестного убийцы в чёрном и след простыл, разве что... Я пригляделся, не забывая стрелять взглядом по сторонам, и убедился в подозрениях: на полу небольшого холла, в который выводил коридор, лежало что-то блестящее и привлекало своими отблесками взгляд.
"Неужели обронил?
– подумал я мрачно, осторожно оглядываясь, и вышел из-за угла, входя в коридор и направляясь к холлу.
– И если да, то вот и след нашёлся. Впрочем, посмотрим пока...".
Нечто блестящее оказалось бусинкой, которая в лучах солнца, проникающих сквозь радио- и термозащитные окна, сверкала и поблескивала загадочно. Ещё раз внимательно осмотревшись и приметив на всякий случай место, куда отскочить, я присел на корточки и посмотрел на бусинку, потом, достав из кармана штанов косовой плато, обернул им пальцы и аккуратно взял бусинку с пола, посмотрел на свет, потом поднёс поближе к глазам и внимательно осмотрел. Бусинка была как бусинка, явно из браслета или из заколки выпала, не удержавшись, судить по ней о хозяине было явно невозможно - недавно половина Системы переболела модой на браслеты, заколки, серьги, кольца именно с такими вот бусинками из лунного жемчуга, так что... Подумав, я аккуратно завернул её в платок, сунул в карман поглубже и встал с пола, делая в памяти зарубку обязательно зайти в скором времени к Кузьме и проставиться ему - наш говорливый пингвинчик когда-то хвастался, что у него имеется в загашнике оборудование, позволяющее матрицировать отсканированные предметы. Матрицировать, моделировать... Можно было бы дать ему на анализ эту самую бусинку и, воспользовавшись атомарной памятью вещи, воссоздать человека, который её носил, будь то парень или девушка.
"Самсонов!" - вдруг хлопнул я себя по лбу, проклял за тупость и молнией метнулся по коридору обратно. Подбежав к кабинету, я увидел ту же картину, что и была: труп Лидочки на полу возле стойки, уже догоревшую дверь, стены в подпалинах и оплавившийся ковёр и... тело Самсонова в глубине кабинета. Дым уже успел выветриться; закусив губу от бессильной злости, я шагнул внутрь кабинета, переступая через остатки двери и осторожно обходя перевёрнутый взрывом стол. Стиснув зубы, чтобы не зарычать, я перешагнул через небольшую лужицу крови, натёкшую, судя по всему из разбитого и изуродованного лица, и присел возле тела Самсонова, осматривая его. Переломанные искривлённые пальцы я увидел сразу же и быстро понял - его пытали, выбивая какие-то сведения. Какие это были сведения, догадаться нетрудно. Отныне я не признавал полумер и намёков, соглашаясь с тем, что всё смелее талдычил мне мой мудрый разум и всегда чуткая интуиция. К чёрту безалаберность! Пора, наконец, начать прислушиваться и к словам тех, кто меня окружает, и к собственным соображениям.
Я замер, меня мгновенно прошиб холодный пот, я живо представил, какие подозрения могут вспыхнуть в голове у человека, который застанет меня в этом месте, в разгромленном кабинет, имея под ногами свежие трупы Самсонова и Лидочки. Я метнулся в сторону, однако вставая, зацепился за ножку стола и ляпнулся коленом и локтём в лужицу крови... и мысленно взвыл во весь голос, проклиная злодейку-судьбу и собственную катастрофическую неуклюжесть.
Кто-то осторожно переступил через порог.
Уже не помышляя о каких-либо поисках, я вскочил на ноги, отряхивая руки, и развернулся, чтобы вежливо сбежать, однако уткнулся носом в лицо того, кого менее всего хотел здесь видеть. Ноги мои подкосились, я взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие, едва не упал снова, но схватился за уголок стола и удержался.
– Преображенский?!
– прокаркало изумлённое.
– Здравствуйте... Зизольдий Гурабанович, - выдавил я, стараясь унять бешено колотящееся сердце и ничем не выдать своего волнения, хотя получалось, каюсь, хреново.
– Ты что тут делаешь?!
– прохрипел он изумлённо, оглядываясь по сторонам, вот его взгляд упал на Самсонова, и он схватился за сердце.
– Это не моих рук дело, Зизольдий Гурабанович, - начал я, но он резким шёпотом меня перебил:
– Молчи! Молчи, дурак, если ещё жить хочешь! Твоих это рук дело или не твоих - эти слова ничего не стоят! Вот он я, стою перед тобой и вижу, как ты обшариваешь карманы мертвеца! Что за мерзость, Преображенский?
– Но ведь есть камеры наблюдения!
– горячечным шёпотом заспорил я, но он лишь отмахнулся.
– Они все давно отключены за ненадобностью!
– Старик зажмурился и закрыл глаза, качая головой.
– Преображенский, всякий раз, когда кто-то умирает или погибает, рядом непременно оказываешься ТЫ! Что это за совпадения такие странные?! А может это и не совпадения вовсе?!
– прорычал он, хватая меня за шиворот и сдавливая.
Освободиться для меня не составило бы ни малейшего труда, вдобавок первый шок прошёл, я вдруг понял, что передо мной стоит убийца Грэя, если верить собственным умозаключениям, основанным на фактах, поведанных Ольгой; казалось ты, настал момент покончить со всем этим, я отвёл руку в сторону для быстрого и смертельного удара... но тут вдруг перед глазами встало нежное и идеально красивое лицо Ольги, я вспомнил, как она просила меня забыть на время о мести и помочь ей достать доказательства... Я вспомнил это вовремя - зверь внутри меня так и рвался с цепи - понемногу опустил руку, и тут вдруг до безумия захотел найти этот чёртов вирр, из-за которого уже погибло двое хороших людей. Мысль об этом мгновенно вытеснила все предыдущие, желание покончить со всем происходящим вокруг захватило меня с головой, я отрешился от всего, желая одного: любым способом найти этот проклятый вирр, вручить его Ольге, а потом со спокойной душой отправиться на последнюю встречу со Стариком. Последнюю и для меня, и для него...