Курьер. Дилогия

Покровский Владислав Евгеньевич

И в этот миг мир вокруг меня утонул в неожиданно вспыхнувшем радужном сиянии. Вырвавшееся как будто изнутри меня, оно затопило весь кабинет, превращаясь в подобие тумана, дымки, пелены... Оно колыхалось и переливалось, играло всеми цветами на свете, блестело и сверкало, то сворачивалось в кольца и фигуры невообразимых форм и размеров, то выпрямлялось подобно жгуту, подобно верёвке. Я засмотрелся, залюбовался этим сиянием, чувствуя, осознавая, понимая, что уже сталкивался с ним, видел его, я даже знал, что это за сияние, но упорно не желал признавать это, потому что признание грозило крушением всех устоев, всех теоретических построений и изысканий, разработанных известнейшими физиками, многократно превосходящими меня по объёму знаний.

И тем не менее... Внезапно радужный туман ожил, скрутившись в жгут, собравшись, он пронёсся по стенам кабинета, нырнул ко мне, сворачиваясь в переливающийся и плюющий искрами белого огня шарик, завис напротив моих глаз, покачиваясь; я прищурился, спасая

глаза, и в этот момент шарик с чмокающим звуком впился в мой лоб, стал прозрачным, растворился и исчез. Я помотал головой, соображая, что бы это значило, и тут меня рвануло в сторону с невероятной силой, кости затрещали, мышцы застонали, жилы загудели и напряглись как натянутые канаты, я охнул, качнулся и сделал шаг вбок, встал на разъезжающихся ногах, осмотрелся... и едва не сел: вообразить и пережить такое было выше моих сил. Я в упор смотрел на самого себя, на вцепившегося в мой воротник Капитошкина, на позу, в которой мы замерли неподвижно, как по команде "Стоп!", и потихоньку чувствовал, что всё дальше едет моя бедная крыша. Тело меня, в которого вцепился Старик, было материальным, я мог почувствовать его плотность и вес. Моё тело, в котором я находился сейчас, было полупрозрачным, дрожащим, будто сотканным из воздуха и света, оно колыхалось и дрожало как мыльный пузырь на ветру, искажалось и с трудом впоследствии принимало привычную форму. Я нервно сглотнул - даже мои крепкие нервы единогласно сдавались один за другим, что уж тут говорить про паникующий при любом поводе разум. Я всё не мог понять, что произошло, для чего всё это, и тут будто щёлкнул выключатель, и время потекло в обратном направлении, всё ускоряясь. Для всех, но не для меня. Стиснув зубы, я наблюдал, как отпускает мой воротник Капитошкин, как он выходит, смешно пятясь, задом через обгоревший проём, как я ныряю к телу Самсонова, как потом сам выскакиваю из кабинета и бегу по коридору обратно. "Может быть я увижу, кто убийца?" - понадеялся я, но... Надежды сбываются, в основном, у тех, кто создаёт основу для их реализации.

Яркая вспышка ослепила меня, а когда я проморгался, то увидел уже другую сцену: Самсонов сидит за столом, просматривает бумаги, кому-то звонит по селектору, напротив него Лидочка с пухлой папкой в руках стоит, уперев в Юрия Николаевича презрительный взгляд. Презрительный... Я пожал плечами - всякое бывает, история Самсонова и Лидочки, её противостояния, её желания залезть к нему в кровать и его желания не допустить этого давно стала притчей воязыцех и самой скучной сплетней на фирме. Может, поэтому она так смотрит на него? А может, и другие причины есть?

Вспышка!

Я вовремя зажмурился, а посему быстро проморгался и успел увидеть, как Самсонов что-то быстро пишет и зачёркивает на листе бумаги, судя по энергичным движениям, ему это очень не нравилось, но упрямо сжатые губы были красноречивей - Самсонов даже те дела, что ему очень не нравились, никогда не бросал неоконченными. Мне захотелось приблизиться и посмотреть на листок - любопытство уже меня до цугундера довело - однако сдвинуться с места я так и не смог, как ни старался.

Вспышка!

Проклиная свою своенравную судьбу, я вытер слезящиеся глаза, вяло поглядел по сторонам, и вдруг сердце моё заколотилось быстро-быстро - даром, что как и тело оно было призрачным, то рассеивающимся, то проявляющимся - я увидел, как Самсонов, стоя у одного из шкафов, сдвигает в сторону стопку книг. Вот он взял ключи со стола, огляделся воровато, приложил палец к неизвестно где расположенной кнопке, изображение стены вдруг замерцало, пошло рябью и исчезло, открывая взгляду крошечную дырочку. Самсонов вдруг разломил один из ключей, меньшую часть вставил в дырочку и втолкнул глубже, а второй частью отстучал рядом с дырочкой какую-то быструю дробь, в тот же миг вставленная часть ключа провернулась сама собой, вокруг дырочки образовался круг диаметром сантиметров десять и с еле слышным щёлканьем отошёл от стены. Самсонов, ещё раз оглянувшись на дверь, взялся за его выступающие части кончиками пальцев и аккуратно потянул на себя; из стены, повинуясь его усилиям, выдвинулся цилиндрик и провернулся, открылась прорезь, из которой вдруг выпала... та самая заветная маленькая коробочка, в которой - я мог поклясться чем угодно!
– лежал вирр, тот самый, который попросила меня достать Ольга и за которым, как выяснилось, охотился и кое-кто ещё. Самсонов взял коробочку в руки и повертел перед глазами, задумчиво рассматривая её, затем взял двумя пальцами, помахал ею в воздухе, о чём-то явно своём размышляя. Изнывшись от вынужденного бездействия и издёргавшись от переживаний, я вытянул вдруг резко руку в его сторону и мысленно заорал как паровозная сирена тоном капризного избалованного ребёнка: "ХОЧУ!!!". Рука моя дёрнулась инстинктивно, желание тоже возникло подспудно, неосознанно, разумом я понимал, что это радужное сияние, вдруг вспыхнувшее в кабинете и унёсшее меня в прошлое, вряд ли позволит мне действовать в нём свободно, благо я уже успел убедиться, что не могу и с места сдвинуться, однако слишком велико было стремление добраться до вирра, особенно сейчас, в возникшем и замершем передо мною моменте. Согласитесь, какой толк был мне от этого знания там, в

моём настоящем, где мёртвой хваткой держал меня за шиворот Старик, где у меня не возникло бы ни малейшей возможности добраться до вирра, даже успев увидеть и запомнить пошаговые действия? Какой из ключей нужный? Как Самсонов снял защитную матрицу? Как воспроизвести звуковой код? Ответов на эти вопросы у меня не было. Поэтому я тянулся сейчас к виру, умоляя мысленно своего неожиданного ирреального помощника, который до боли походил на Поток, мне помочь в этом деле. "Хочу!" - твердил я мысленно, выбросив из головы все посторонние мысли. "Сейчас же!" - отрезал я, отвечая на возникший вдруг в глубине сознания смутный вопрос.

И сияние меня услышало. А может просто все джинны Системы вдруг начали опекать меня, дарить подарки именно тогда, когда это было нужно...

Короткая яркая вспышка, и вот я уже стою возле Самсонова, смотрю в его застывшие глаза, ужасаюсь внутренне их выражению и потихоньку, миллиметр за миллиметром тянусь к вирру своими полупрозрачным то расплывающимися, то вновь проявляющимися руками. С трудом тянусь почему-то... Преодолевая сильнейшее сопротивление. Как сквозь густое желе, как сквозь сгущенную воздушную смесь. Но я упорно тянусь к нему.

И вот он, момент истины! Я касаюсь своими будто сотканными из клубов дыма пальцами коробочки, на мгновения меня прошибает холодный пот от осознания возможности того, что ничего сейчас не получится, я просто "провалюсь" сквозь материальное тело, но... Видимо, у судьбы случился кратковременный приступ любви ко мне. Не знаю, чем это вызвано, но... я подцепляю указательным пальцем край вирра, тяну на себя, напрягая мышцы - впечатление такое, будто линкор пытаешься сдвинуть - наконец, коробочка подаётся, и вот она уже в моих руках. Я перевожу дух, стараясь унять бешено бьющееся сердце - неужели получилось?! Получилось! Я вдруг слышу бурные аплодисменты, на мгновение я будто бы переселяюсь в прошлое, стою на сцене, освещённый ярчайшим светом ламп и фонарей, а вокруг рукоплещущая и кричащая "Браво!", "Бис!" толпа, а позади усталая, но довольная труппа, твёрдо знающая, что в честь удачи сегодня же надерётся до целования с землёю, - но это уходит, я вновь нахожусь в окружающей привычной обстановке, дышу часто, донельзя удивлённый, и в этот миг меня резко дёргают назад.

Вспышка!

Снова Самсонов сидит за своим столом, а возле него Лидочка с пухлой папкой в руке... Я опускаю аккуратно коробочку с вирром во внутренний потайной карман рубашки, который когда-то приделал собственноручно.

Вспышка!

Я тру глаза и ругаюсь вполголоса. Внезапно дверь в кабинет Самсонова открывается, он поднимает глаза и начинает вставать, говорит с кем-то, машет рукой, но тут сильный жестокий удар швыряет его на пол, брызжет кровь из разбитого лица, он закрывается руками, но удары обрушиваются один за другим. Я смотрю во все глаза, надеясь увидеть лицо убийцы, но картинка, хоть я и являюсь непосредственным участником событий, похожа на обрывочные воспоминании: сцена здесь, сцена там, и как назло ничего о загадочном убийце!

Ещё одна вспышка!

Сквозь полуприкрытые глаза я вижу, как я осторожно переступаю через порог, бросаюсь к телу Юрия Николаевича, осматриваю его... И тут вдруг я - настоящий!
– замечаю одну деталь, которая ранее от меня ускользнула, - переливающийся зелёными огоньками по периметру маленький круглый глазок в углу стены у самого потолка. Камера-то, оказывается, работает! Что же мне Капитошкин врал? Я успокаиваюсь внезапно: если камера работает, значит и запись будет, а уже на ней можно будет изучить убийцу: кто он, откуда, что за школа у него, "чёрный" ли это на самом деле очередной или свободный стрелок? Вот только к кому бы обратиться? Я закусил губу, глядя, как перешагивает через порог Старик, и как вздрагиваю я, отзываясь на его неожиданный оклик. Грэй не поможет - если верить Ольге, а мне больше некому верить, то он уже включён в игру Старика на роли поддакивающей соображающей куклы. Грин? Вряд ли... Этот косматый Дуремар обожает тайны, но терпеть не может рисковать чем-либо. Оно и понятно, когда столько птенцов вечно голодных за душой, тут не до бравых воплей: "Айда на мины, хлопцы!". Кузьма? Я подумал... Может быть. Рассказать ему анекдот, заинтриговать его, и он мой с потрохами. Пожалуй, стоит попробовать. Но не сейчас, наверное... Потом. Когда уже не останется на моей шее никаких незавершённых дел.

А сейчас же... Тут меня встряхнуло, и я очнулся от размышлений. "А может это не совпадение?" - прозвучал в голове какой-то глухой и отстранённый, странно растягивающий слова как при замедленном воспроизведении голос Старика, я увидел, как он трясёт меня за шиворот, и тут меня рвануло вперёд. Ощущения, надо сказать, неописуемые, когда на скорости летишь к самому себе, инстинктивно жмуришься в ожидании удара, поднимаешь руки, но за мгновение до столкновения вдруг вспыхивает вновь то самое радужное сияние, ты становишься бестелесным, призрачным, неосязаемым и... врываешься в собственное тело. Не закрывая глаз. Момент проникновения... Словами этого не описать, как это одновременно и страшно, и восхитительно, и пугающе, и красиво. Хочется закричать как дитё несмышлёное и потерять сознание или напиться, чтобы не видеть более такого никогда.