Курьер. Дилогия
Шрифт:
– Что ты орёшь?
– Капитошкин испуганно смотрит на меня.
– Я не виновен в смерти Самсонова, Зизольдий Гурабанович!
– выпалил я на одном дыхании, глядя ему в глаза и понемногу приходя в себя - события последних нескольких минут меня и удивили, и, что самое плохое, свалили на меня новую кучу вопросов вдобавок к уже нескольким существующим.
– Его убили!
– Это ещё нужно доказать!
– прорычал Старик, отпуская мой ворот и отодвигаясь на шаг назад. Помедлив мгновение и окинув меня взглядом с ног до головы, он скользящим движением будто бы невзначай коснулся левого кармана
– Здесь и доказывать нечего, - пожал я плечами, делая вид, будто не заметил его движения.
– Его пытали, ломали пальцы, увечили позвоночник. Я бы на такое не пошёл никогда.
– Ты на многое бы не пошёл, Преображенский, вследствие своей природной лени и разгильдяйства, - Капитошкин смерил меня настороженным взглядом.
– Постарайся сейчас прямо доказать мне, что ты невиновен, иначе... Ты очень сильно влип, парень: кровь у тебя на одежде Самсонова, отпечатки пальцев здесь твои имеются...
– Вы ещё скажите, что это я дверь взорвал, - возразил я.
– И его помощницу тоже я застрелил. Во-первых, из чего? Найдите у меня хоть один пистолет, подходящий под пулю, который была убита Лидоч... Лида, - поправился я.
– Во-вторых, каковы мотивы мне так поступать?
– Я непременно задам эти вопросы следственной комиссии, когда она приедет из Центра для оценки и анализа случившегося, - кивнул Старик, не сводя с меня настороженного взгляда.
– Как только их ответы меня удовлетворят, я непременно решу, что мне делать с тобой дальше.
– Можно сделать проще, - улыбнулся я.
– Можно провести ментосканирование и ридинг, результаты предъявить комиссии для анализа.
– Не пойдёт, Преображенский, - Старик, хвала Вечности, отвернулся и стал осматриваться.
– Результаты ментосканирования можно изменить с помощью самовнушения, и ты это знаешь.
– Знаю, но для активации этого сектора мозга помимо самовнушения нужны ещё и особые пси-стимуляторы из Набора.
– Ты со мной переговариваться будешь?!
– Капитошкин метнула на меня яростный пронзительный взгляд.
– Я просто пытаюсь доказать, что я невиновен, - развёл я руками.
– Это не тебе придётся доказывать!
– рыкнул он.
– И моли всех богов, чтобы комиссия прислушалась к моим и твоим аргументам, а не к звонкой монете. После того случая с Ковалёвым ты попал в их список, а этот список - весьма поганая штука. Всех виновных и подозреваемых они проверяют прежде всего по этому списку. Уяснил?
– Полностью, - кивнул я, кончиками пальцев ощупывая выпуклость в кармане рубашки - как ни удивительно, но вирр был у меня, оставалось дело за малым: добраться до дома, отправить его содержимое Ольге, а после этого хоть трава не расти - я твёрдо собирался мстить, хоть и знал, что это глупо, что живым я оттуда вернусь вряд ли... А может всё это пустопорожний трёп? Мои мысли - мои скакуны, скачут неизвестно куда и грозят унести далеко-далеко. А может быть сыграть в игру, которую мне Ольга предложит? А она должна её предложить, она уже намекнула о ней, только я тогда пылал праведным огнём мести, а потому ничерта не слышал и не понимал.
– Ничерта ты не понимаешь, - Капитошкин
– Ни полностью, ни по частям. Я надеюсь только на твоё здоровое участие в решении случившегося ЧП, а это именно ЧП, можешь мне поверить. Даже если представить, что смерть Самсонова и Лидии не твоих рук дело, что во всём виновен некий неизвестный убийца, то возникает сразу же большое количество вопросов, которые, несомненно, заинтересует комиссию. Смерть Самсонова станет слишком громкой, это привлечёт много ненужного внимания...
– Зизольдий Гурабанович, - перебил я его.
– Чего тебе?
– нахмурился он грозно.
– Я могу идти?
– Приспичило ещё кого-нибудь грохнуть?
– его глаза сердито засверкали.
– Неудачная шутка, - холодно отозвался я.
– Меня ждут дела.
– Что за дела?
– Дела личные, - твёрдо ответил я.
– Помните: вы сами предоставили мне отпуск.
– Помню, - проворчал он, отворачиваясь.
– Напортачил и бежать? Хорошо, можешь идти, Преображенский, толку от тебя всё равно немного, да и комиссия работает строго конфиденциально, не допуская к поиску улик кого-либо постороннего. Свидетельские показания, насколько я помню, приводятся во время комиссионных слушаний, результаты которых передаются в суд. Постарайся до их начала обзавестись парой-тройкой алиби.
"А ведь он нарочно не упоминает о камерах слежения, - мелькнуло в голове; ещё минуту назад, вернувшись в собственное тело, я бросил взгляд на камеру, чтобы убедиться в увиденном, и убедился - камера функционировала исправно, прилежно записывая увиденное.
– Почему? Неужели он с убийцей на одной ноге? Неужели он в ответе и за гибель Самсонова? Вполне может быть: говоря об алиби для меня, он даже вскользь не затрагивает тему камер, следит за словами, хотя достаточно одной-единственной видеозаписи, чтобы снять с меня все подозрения! Хотя... Зачем я ему нужен, если я уже мёртв? Ольга говорила, что в скором времени от меня постараются избавиться физически, вот только когда это случится, Триединый его знает...".
"Зачем Старику гибель Самсонова?
– размышлял я, наблюдая за Капитошкиным из-под полуопущенных век.
– Или он знает о вирре? Впрочем, вопрос тут неуместен - он знает, наверняка. Но при всём при этом он не знал, где вирр находится, вот и сейчас стреляет глазами по сторонам, делая вид, что сокрушается и сопереживает. И убийца не знал, иначе не стал бы ломать пальцы Самсонову. Старик боится этой информации, если уж решился в открытую "убрать" не самого незаметного человека на фирме. Значит её нужно как можно скорее передать Ольге!".
– Что молчишь?
– подозрительно поинтересовался Старик, не поворачиваясь.
– Думаю, - честно ответил я и поспешно добавил, видя, как напряглась его спина: - Об алиби.
– Разумно, - отозвался он.
– Именно об этом тебе и надлежит думать сейчас, искать все возможные улики, факторы, которые смогут впоследствии должным образом повлиять на решение комиссии. Ты очень серьёзно влип, Преображенский, - повторил он уже в который раз, помолчав пару секунд.
– И хоть я склоняюсь к мысли, что ты невиновен, но сейчас все обстоятельства против тебя, все улики, и прочая, и прочая...