Курск 1943: Величайшая битва Второй мировой войны

Теппель Роман

Можно привести много подобных высказываний, причем не только для оборонительной фазы, но и для советских контрнаступлений «Кутузов» и «Полководец Румянцев». В отчетном докладе I батальона 35-го танкового полка (4-я танковая дивизия) от 21 августа 1943 года говорится об отражении советской танковой атаки на участке немецкого XLVI танкового корпуса во время проведения операции «Кутузов»: «Продолжающиеся потери, наконец, подвигли противника к тому, чтобы на открытой местности держаться на больших расстояниях. В атаке он передвигался только вместе с пехотой через деревни и овраги и тем самым спровоцировал “дружественный огонь“, так как потом был обстрелян собственными танками, находящимися на заднем склоне в засаде. Гибкость в выборе благоприятного места для атаки отсутствует. Даже там, где уже стояло множество подбитых танков, он продолжал упрямо атаковать. Кроме использования танков для поддержки пехоты, он пытался применить их на немецкий манер, для прорыва обороны силами танковых бригад. Однако русские командиры явно недостаточно обучены, чтобы после прорыва пехотных позиций продвигаться дальше. Танки останавливались и осматривались вокруг до тех пор, пока их наконец не подбивали» [259] .

259

Kriegstagebuch der 4. Panzerdivision, Fuhrungsabteilung, 1.7.-31.7.1943 Anlage Gefechts- und Erfahrungsberichten, NARA, T-315, R. 220, F. 149.

Последний

пример, на этот раз о потерях советской пехоты во время летней кампании 1943 года, взят из уже упоминавшегося доклада подполковника Криста: «Русская пехота повсеместно очень плоха и начинает атаку в целом только с сопровождающими танками. Она несет немыслимые потери, вряд ли вообще обучена, идет вперед без борьбы и почти без руководства. В плен был взят лейтенант, который до войны работал в регистратуре, получивший без обучения 30 человек в подчинение и этот, так называемый взвод, должен был вести в атаку на немецкие укрепления» [260] . В этих отчетах речь идет не о пропаганде, а о секретных материалах, подготовленных для военного руководства в целях изучения опыта боевых действий.

260

Bericht uber die Ostfrontreise des Kommandeurs der Sturmgeschutz-Ersatz und Ausbildungsabteilung 200 vom 30.8.1943 bis 22.9.1943, Abschrift, BArch, RH 10/58, Bl 383–389, Zitat Bl. 384.

Помимо недостаточного обучения солдат и отсутствия опыта у советских командиров нижнего и среднего звена, также и ошибки на высшем командном уровне явились причиной огромных потерь Красной Армии. Снова и снова советское руководство посылало свои войска во фронтальные атаки против мощнейших сил немецкого фронта. Так было 12 июля у Новосиля и Прохоровки, 15 июля у Понырей и Теплого и 17 июля у Дмитриевки и Куйбышево. Для многих советских военачальников потери просто не играли никакой роли, и они и в дальнейшем раз за разом посылали своих солдат в «бессмысленные и кровавые атаки» [261] . Немыслимые потери, разумеется, полностью скрыть было нельзя. Советские командиры были вынуждены оправдывать их таким образом, чтобы не возбудить подозрение, что высокие потери возникли из-за их собственной некомпетентности. Ведь Сталин уже арестовал и даже расстрелял не добившихся успехов некомпетентных полководцев.

261

So Sokolow, Cost, S. 181.

По сравнению с огромными советскими потерями немецкие потери в Курской битве кажутся умеренными. Но такой вывод неверен, поскольку по германским меркам потери вермахта были очень высоки, и боеспособность германских сухопутных войск к концу лета 1943 года была исчерпана. Однако это не являлось следствием провалившейся операции «Цитадель», поскольку материальные потери в обороне во второй фазе операции были выше, чем при наступлении на Курск. Если бы вермахт в начале июля не начал наступление, Красная Армия все равно бы провела свое запланированное наступление. В своих мемуарах Гудериан говорил об имевшейся возможности избежать крупных сражений на Восточном фронте, с тем чтобы пополненные весной танковые подразделения сохранить в качестве резерва, но в действительности это было невозможно. В любом случае вермахт был бы втянут в тяжелые бои и понес большие потери. И эти потери совершенно точно были бы не меньше, чем понесенные в ходе операции «Цитадель». Эту гипотезу можно подкрепить многочисленными примерами. Командование группы армий «Центр» 9 августа 1943 года представило Генштабу Сухопутных войск сводку танковых потерь, понесенных танковыми подразделениями группы армий «Центр» за период с 5 июля по 1 августа 1943 года. Этот период включал в себя как наступательные бои в рамках операции «Цитадель», так и оборонительные бои против советских атак в рамках операции «Кутузов», начавшейся 12 июля. Из восьми сражавшихся танковых дивизий самые большие потери в 55 безвозвратно потерянных танков понесла 5-я танковая дивизия. Но эта дивизия не принимала участия в операции «Цитадель».

Второе место по потерям с 45 танками заняла 2-я танковая дивизия, за ней — с 41 танком 8-я танковая дивизия, которая также не участвовала в наступлении на Курск. По остальным пяти танковым дивизиям потери составляли от 14 до 27 танков. Все эти дивизии участвовали после прекращения операции «Цитадель» также и в оборонительных сражениях у Орла.

Обе танковые дивизии СС «Дас Райх» и «Мертвая голова» 30 и 31 июля 1943 года безвозвратно потеряли при контратаке у Миуса 23 танка и САУ. Это было ровно столько же, сколько было списано за весь период с 5 по 18 июля, то есть за все время проведения операции «Цитадель». При этом нужно учесть, что обе дивизии у Миуса имели значительно меньше боеготовых танков, чем в начале «Цитадели», и эти потери для них имели относительно больший вес.

Напротив, по сравнению с советскими потерями потери немецких войск в личном составе при проведении операции «Цитадель» были относительно выше, чем в последующих оборонительных боях. Соотношение потерь при наступлении на Курск, согласно приведенным выше данным, составляло 1:4, в то время как за все время Курской битвы —1:6. Это не вызывает удивление, поскольку хорошо укрепленные оборонительные сооружения на Курской дуге прорывались в основном ударными гренадерскими частями. А Красная Армия при обороне от немецких атак, прежде всего на северном участке Курской дуги, опиралась не на свою пехоту, а на мины, танки и артиллерию. Совершенно справедливо утверждение генерал-фельдмаршала фон Клюге от 11 июля о том, что провал наступления 9-й армии произошел вследствие «воздействия вражеской артиллерии, минометов и систем залпового огня» [262] .

262

Generalkommando XLVI. Panzerkorps, la, Kriegstagebuch Nr. 7 vom 1.6.—15.8.1943, BArch, RH 24–46/91, Bl. 90.

Традиционно

военные потери при наступлении выше, чем при обороне, поскольку обороняющиеся имеют защиту в виде окопов, ячеек, укрепленных сооружений и бункеров, в то время как атакующие вынуждены покинуть свои укрытия. Несмотря на это, немецкие ударные подразделения после «Цитадели» не были полностью истощены, как это утверждали немецкие генералы в своих послевоенных мемуарах и постоянно подчеркивалось в советских исторических изданиях. Это подтверждается, например, оценками боеготовности дивизий, которые делались командирами дивизий в еженедельных отчетах. 18 июля 1943 года командиры 3-й и 11-й танковых дивизий, а также танковогренадерских дивизий «Дас Райх», «Мертвая голова» и «Великая Германия» доложили командованию 4-й танковой армии о том, что их части полностью готовы к «выполнению любых задач по наступлению» [263] . Это была высшая оценка, которую мог выдать командир. В отношении 255-й пехотной дивизии, для сравнения, 5 июля была дана оценка «условно готова для наступления».

263

Dieses und alle folgenden Zitate zur Einschatzung der Kampfkraft der Divisionen aus: Anlagen zum Kriegstagebuch des Panzerarmee-Oberkommandos 4, la, Operationen vom 25.4.—31.7.1943, Teil 2, BArch, RH 21- 4/111,81.135–137; Anlagen 3 zum Kriegstagebuch (C 2 Operationen 11) vom 1.1.—31.7.1943, Panzerarmee-Oberkommandos 4, la, BArch, RH 21- 4/112, Bl. 00-302.

Только у двух дивизий 4-й танковой армии в результате операции «Цитадель» была серьезно снижена боеспособность. Это были дивизии «Лейбштандарт Адольф Гитлер» и 332-я пехотная дивизия. Еще 5 июля оценка для обеих дивизий звучала как «полностью готовы для выполнения любых задач по наступлению». Но уже 18 июля в еженедельном отчете «Лейбштандарта» оценка звучала как «полностью готова к наступлению, к обороне только условно, вследствие недостатка пехоты». Действительно, дивизия «Лейбштандарт» понесла большие потери в гренадерах во время проведения операции «Цитадель». В первый день наступления выбыло 636 солдат, когда дивизия прорывала главный советский оборонительный армейский пояс. Когда 6 июля дивизия «Лейбштандарт» преодолела второй оборонительный пояс, она потеряла еще 487 солдат. После этого потери личного состава стали уменьшаться. Третьим по количеству потерь в дивизии в 374 солдата было 12 июля, когда она была застигнута врасплох атакой 5-й гвардейской танковой армии. Но эти потери возникли в ходе обороны, а не в наступлении. Согласно отчету от 18 июля, 332-я пехотная дивизия была «условно готова к наступлению». В действительности в ходе операции «Цитадель» дивизия потеряла большую часть своей боеспособности.

На участке армейской группы «Кемпф» 106-я, 168-я и 320-я пехотные дивизии, а также 19-я танковая дивизия понесли тяжелые потери. Также и пехотные дивизии 9-й армии Моделя потеряли существенную часть своих сил. В первый день «Цитадели» 78-я штурмовая дивизия лишилась 912 человек, 216-я пехотная дивизия — 862. В военном дневнике 292-й пехотной дивизии двумя днями позднее появилась запись: «Потери дивизии на 7.7 очень высоки, боеспособность дивизии тем самым через три дня наступления исчерпана. Главной причиной высоких потерь является очень сильный огонь вражеской артиллерии, который не удается подавить» [264] .

264

Kriegstagebuch Nr. 6 der 292. Infanterie-Division, la, fur die Zeit vom 11.6.-30.9.1943, BArch, Ri 1 26-292/43, unpaginiert.

Нет никаких сомнений в том, что некоторые немецкие ударные дивизии при проведении операции «Цитадель» сильно уменьшились в численности, а отдельные части, такие как 73-й танково-гренадерский полк 19-й танковой дивизии, были почти полностью уничтожены. Нужно также учесть, что в оборонительных боях летом 1943 года в течение нескольких дней целый ряд соединений полностью «выгорел». Так, например, во время советского наступления на Донбасс 17 июля 1943 года немецкая 16-я танково-гренадерская дивизия оказалась в центре боев у Миуса. Она защищалась очень хорошо, и генерал Цейтцлер 25 июля даже предложил Гитлеру отметить дивизию в докладе. В этот же день ОКХ распространила заявление: «Во время последних боев на Миусском фронте особенно проявила себя рейнско-вестфальская 16-я танково-гренадерская дивизия» [265] . Оборотной стороной этой медали было то, что дивизия в боях у Миуса была почти полностью истощена. В военном дневнике 6-й армии 21 июля 1943 года была сделана запись: «Вследствие необычайно сильного вражеского артиллерийского огня и массового применения штурмовиков, частично с фосфорными бомбами, наши собственные потери значительны; боеспособность тяжело сражающихся уже 5 дней соединений серьезно ослаблена, в особенности 16-й танково-гренадерской дивизии, 294-й и 306-й пехотных дивизий» [266] . В этот день из 53 танков 16-й танково-гренадерской дивизии боеготовыми оставались только четыре танка. На следующий день военный дневник 6-й армии сообщал: «16-я танково-гренадерская дивизия, вынужденная нести основную тяжесть оборонительных боев последних дней, вследствие больших потерь в личном составе и давящей жары, сильно истощена» [267] . Утром 23 июля дивизия доложила, что численность ее гренадерских батальонов частично сократилась до 50 человек, а общая численность пехоты в дивизии составляла только 550 человек. При этом общее количество пехотинцев в танково-гренадерской дивизии обычно составляло более 6000 человек.

265

Die Wehrmacht berichte 1939–1945, S. 524.

266

Kriegstagebuch des Armtee-Oberkommandos6, Nr. 5,17.7.—17.8.1943, BArch, RH 20-6/303, Bl. 75.

267

Ebd.,Bl. 81.