Курск 1943: Величайшая битва Второй мировой войны
Шрифт:
18 августа последние немецкие части, отошедшие из районов Орловской дуги, дошли до «линии Хаген». В это же время генерал-фельдмаршал фон Манштейн звонил Гитлеру за несколько сотен километров к югу с просьбой о разрешении оставить Харьков. Последний акт великой Курской битвой начался.
Операция «Полководец Румянцев». — Советское наступление под Харьковом
Советское наступление под Харьковом было главным ударом Красной Армии летом 1943 года, которое было запланировано и готовилось еще с весны. Вступлением к этому масштабному наступлению должна была быть атака 12 июля 1943 года советских 5-й гвардейской танковой армии, 1-й танковой армии, а также 5-й и 6-й гвардейских армий. Тем самым операция «Полководец Румянцев» на юге от Курска была бы начата одновременно с операцией «Кутузов» около Орла. Однако в танковом сражении у Прохоровки II танковый корпус СС нанес 5-й гвардейской танковой армии сокрушительное поражение, и советское контрнаступление заглохло в зародыше. Войскам Воронежского фронта генерала Ватутина и Степного фронта генерал-полковника Конева требовалось
По московскому радио 24 июля 1943 года Ставка распространила заявление о том, что немецкое летнее наступление днем ранее, то есть 23 июля, было окончательно остановлено Красной Армией. Советские войска не только отразили все немецкие атаки, но и отбросили немцев на исходные позиции, с которых они 5 июля начинали проведение операции «Цитадель». Советская историография приняла утверждение о том, что войска Воронежского фронта 23 июля снова достигли позиций по состоянию на 5 июля. Тем самым оборонительная фаза на юге от Курска якобы была завершена. В дальнейшем, до 3 августа 1943 года, будто бы наступила пауза в боях.
В действительности здесь речь идет только о пропагандистском утверждении, которое во многих отношениях лживо. Во-первых, немцы прекратили наступление к югу от Курска уже 16 июля. В ночь с 18 на 19 июля 4-я танковая армия начала отход на «промежуточную» позицию; 19 июля армейская группа Кемпфа присоединилась к отступлению. «Промежуточная» позиция не совпадала с исходной позицией от 5 июля и находилась дальше на север. На исходные позиции от 5 июля дивизии Манштейна вышли только в начале августа. Во-вторых, между 23 июля и 3 августа не было никакой паузы в боях. В этот период советские части продолжали атаковать 4-ю танковую армию и армейскую группу Кемпфа. Как записано 28 июля в военном дневнике командования 4-й танковой армии: «На фронте LH армейского корпуса противник и сегодня атаковал весь день позиции 167-й, 3 32-й и 255-й пехотных дивизий силами до полка при поддержке танков. Все атаки были отбиты или парированы встречными ударами» [238] . Соответственно 23 июля 1943 года как переломный момент выбрано случайно. В действительности этот день ни для советских, ни для немецких войск не представлял собой какого-либо перелома. Солдаты Манштейна, возможно, были бы и рады вернуться на исходные позиции от 5 июля, поскольку они в рамках многомесячной подготовки к Курской битве были очень хорошо обустроены. Но здесь речь шла о «промежуточной» позиции, об импровизированной линии обороны, которая могла предоставить солдатам явно недостаточное укрытие от очень эффективной советской артиллерии и минометов. Генерал-полковник Гот, командующий 4-й танковой армией, 30 июля позвонил Манштейну и заявил: «Я думаю, что мы стоим перед лицом нового большого наступления врага против фронта 4-й танковой армии. Поэтому жду момента, когда мы сможем отойти на старые позиции». Манштейн ответил, что он пока не рассчитывает на новое советское наступление и хочет приберечь отход на старые позиции «для действительно большого наступления» [239] .
238
Kriegstagebuch des Oberkommandos der 4. Panzerarmee, la, 25.3.— 31.7.1943, BArch, RH 21-4/104, BI. 212.
239
Handakte des Oberbefehlshabers der Heeresgruppe Sud, Juli 1943, Privat-archiv Rudiger von Manstein, Icking, Nachlass Erich von Manstein, unpaginiert.
Четырьмя днями позже это произошло: утром 3 августа войска Воронежского и Степного фронтов после более чем двухчасовой артиллерийской подготовки начали наступление. Оба фронта к началу боя могли выставить около 1 миллиона солдат, 2440 танков и САУ, а также 1520 самолетов. Немецкие 4-я танковая армия и армейская группа «Кемпф» были сильно ослаблены после прекращения операции «Цитадель» из-за переброски танковых соединений в Донецкую область и на участок Орловской дуги. Поэтому советским войскам у Харькова на немецкой стороне противостояли вначале только 210 000 солдат. Соотношение в живой силе составляло 5:1. По бумагам, в распоряжении 4-й танковой армии и армейской группы «Кемпф» находилось еще более 640 танков и штурмовых орудий. Многие из них были повреждены во время наступления на Курск и в последующих оборонительных боях и находились на ремонтных предприятиях. Поскольку вермахт постоянно страдал от хронического отсутствия запасных частей, ремонт постоянно затягивался во времени. В начале августа боеготовыми были только около 270 танков и САУ, что соответствовало соотношению 9:1. Самым выгодным выглядело соотношение в воздухе, поскольку немецкий 4-й воздушный флот имел 1140 самолетов, из которых около 800 находились в полной боевой готовности. Это давало соотношение сил около 2:1. Однако 4-й воздушный флот должен был прикрывать весь южный участок Восточного фронта. К тому же через несколько дней к борьбе за Харьков присоединилась еще и 17-я советская воздушная армия (Юго-Западный фронт), в результате чего соотношение сил и в воздухе еще больше изменилось в пользу советской стороны.
На земле вначале Красная Армия ввела в бой пять армий, а именно 5-ю гвардейскую, 6-ю гвардейскую, 53-ю, 69-ю и части 7-й гвардейской армии. Главный удар в первой волне наносила 5-я гвардейская армия под командованием генерал-лейтенанта Алексея Жадова. Она ударила фронтально по 4-й танковой армии Гота, поскольку Сталин отклонил оперативный охватывающий маневр, аргументируя это тем, что советские части для этого слишком слабы. Войска Жадова прорвали позиции LII немецкого армейского корпуса на участках 332-й пехотной дивизии и 167-й пехотной
У немцев для контратаки в начале сражения были в распоряжении только 3 танковые дивизии, а именно 6-я, 11-я и 19-я, которые вместе имели около 180 боеготовых танков и штурмовых орудий. Их контрудар мог бы затормозить советское продвижение, но не остановить его. Поэтому как командование 4-й танковой армии, так и командование армейской группы Кемпфа вечером 3 августа издали приказ об отходе на исходные позиции начала операции «Цитадель».
Советским войскам в первый день наступления удалось бы достичь еще больших успехов, если бы люфтваффе, которые, несмотря на нехватку боевых машин, действенно участвовали в этих сражениях. В военном дневнике 4-й танковой армии говорится об этом: «Сильные подразделения люфтваффе (“Штуки“ и штурмовики) в течение всего дня и особенно после полудня оказывали ценную помощь. Вначале они были использованы для поддержки 332-й пехотной дивизии и потом, главным образом, для борьбы со скоплениями войск врага на прорванных участках фронта» [240] . Однако и советские ВВС принимали активное участие в борьбе: воздушные армии Воронежского и Степного фронтов совершили в первый день наступления почти 2400 вылетов. Они потеряли при этом 40 машин, в то время как немецкая сторона лишилась только 7 самолетов.
240
Panzerarmee-Oberkommando 4, la, Kriegstagebuch, Bd. 1, vom 1.8.— 30.9.1943, NARA, T-313, R. 372, F. 8658841.
Также и на следующий день люфтваффе снова сыграли решающую роль в борьбе. Обе советские танковые армии 4 августа продолжили наступление через разрыв фронта, который задень до этого был образован 5-й гвардейской армией Жадова на стыке между немецкими 4-й танковой армией и армейской группой Кемпфа. Контратака немецких танковых дивизий для ликвидации этой бреши потерпела неудачу, а у Манштейна не оставалось наземных частей, которые он мог бы бросить против прорвавшихся советских войск. Поэтому им можно было противостоять только с воздуха. Здесь вновь стало очевидно, что люфтваффе всегда превосходили советские ВВС в тактике. В этот день 4-м воздушным флотом были списаны как безвозвратные потери 7 самолетов, а 4 машины получили повреждения. Советская же сторона безвозвратно потеряла 62 самолета.
5 августа Ватутин бросил в атаку на юг свежую 27-ю армию. Она должна была соединиться восточнее Грайворона с частями 1-й танковой армии и 5-й гвардейской танковой армии и таким образом создать «котел» для немецких войск, находившихся к северо-востоку от Грайворона и оказывавших серьезное сопротивление продвижению 5-й и 6-й гвардейских армий. Расчет почти оправдался. 27-я армия смогла продвинуться на 13 км, и части немецкого LII армейского корпуса были вынуждены срочно отойти назад, чтобы избежать окружения. 19-я танковая дивизия не сумела организовать своевременное отступление и была отрезана. Она смогла ценой больших потерь прорваться к новой линии обороны только на следующий день. Между тем советское командование бросало всё новые подразделения в сражение. Рядом с 27-й армией 5 августа начала наступление 40-я армия. Ее атака проделала широкую брешь во фронте между LXVIII танковым корпусом и LII армейским корпусом. Только контратака немецкой 7-й танковой дивизии смогла временно остановить советское продвижение.
На участке армейской группы Кемпфа войска Степного фронта 5 августа начали наступление на Белгород. В то время как 53-я армия западнее Белгорода продвигалась дальше на юг, 69-я армия и 7-я гвардейская армия атаковали город с севера и с востока. На участке 7-й гвардейской армии советским саперам удалось к югу от Белгорода навести мост через Донец. Немцы были уже не в состоянии остановить советские войска. Во второй половине дня 5 августа XI армейский корпус доложил армейской группе Кемпфа: «Враг прорвался в восточную часть Белгорода. Истощение войск так велико, что о серьезном сопротивлении нельзя даже думать. Командир 168-й пехотной дивизии доложил, что его люди настолько апатичны, что даже на угрозу оружием более не реагируют» [241] .
241
Kriegstagebuch Nr. 2 (Bd. 2) des Armee-Oberkommandos 8, la (bis 16.8.43: Armee-Abteilung Kempf), 1.8.—31.8.1943, NARA, T-312, R. 54, F. 7569807.
Чтобы не попасть в окружение, немцы вечером оставили Белгород. Поскольку вермахт в этот же день сдал и Орел, советская Ставка смогла объявить о важной победе, которая носила прежде всего символический характер. Впервые с начала Великой Отечественной войны Красной Армии удалось победить вермахт в крупном летнем сражении. Поэтому Сталин в этот день распорядился в первый раз дать салют в Москве: в полночь 124 орудия с интервалом в 30 секунд дали двенадцать залпов, чтобы отпраздновать освобождение Орла и Белгорода от немцев.