Курский излом
Шрифт:
Не сумела выполнить поставленной задачи и 19-я тд генерал–майора Г. Шмидта, форсировавшая реку в районе с. Пушкарное (несколько южнее Михайловки). Ближайшей задачей дивизии был захват с. Ближняя Игуменка в глубине обороны 25-го гв. ск 7-й гв. А. Ее первая, основная, боевая группа была сформирована на базе 2/74-го мп и приданного 429-го грп 168-й пд, а на острие удара выдвигалась рота «тигров» (14 Т-6) из 503-й отб. Передовые части обстановку на участке прорыва знали плохо, как утверждали очевидцы событий с немецкой стороны, у наступающих не было схемы даже своих минных полей, находившихся на плацдарме. Несмотря на сумерки, советская артиллерия вела очень точный огонь. В отчете дивизии отмечалось:
«Со стороны русских были приняты все меры для отражения
…Переправившейся в течение дня роте «тигров» под командованием капитана Хайтмана не удалось прорвать полосу укреплений противника вокруг предмостья Михайловка. Почти все «тигры» были выведены из строя минами»{383}.
Девять «тигров» подорвались на минах, причем семь из них на собственных, а затем еще четыре подбили артиллеристы 7-й гв. А. Начавшаяся в 14.00 массированная атака 27-го тп 19-й тд при поддержке 1/74-го мп также не принесла ожидаемых результатов. К исходу 5 июля войска генерала Г. Шмидта, оттеснив [436] 228-й гв. сп 78-й гв. сд полковника Скворцова, расширили плацдарм примерно на 2 км, при этом 13 из 14 Т-6, а также 19 Т-3 и Т-4 были подбиты и сожжены.
«Потеря роты тигров, которая являлась основным ядром атакующей дивизии, — отмечал две недели спустя Г. Брайт, — определяла дальнейший ход сражения»{384}.
Наиболее удачно складывалась ситуация на правом фланге 3-го тк. 7-я тд генерала фон Функа получила приказ нанести удар из района с. Соломино на северо–восток в направлении разъезд Разумное — Мясоедово. Ночью ее первая боевая группа совместно с гренадерами 168-й пд переправилась на лодках и вброд на восточный берег. Действуя по намеченному плану, она сковала боем 225-й гв. сп 78-й гв. сд, что позволило основным силам соединения захватить еще один плацдарм, на который был оперативно переброшен 25-й тп 7-й тд. После чего обе боевые группы решительным рывком, при огневой поддержке танков и артиллерии, оттеснили батальоны 225-го гв. сп и, продвинувшись вперед примерно на 3,5 км, заняли рубеж железной дороги Белгород — Волчанск вместе с разъездом Разумное. После этого, стремясь расширить прорыв, генерал Функ приказал немедленно возвести три понтонных моста для переброски войск на восточный берег. К исходу дня 7-я тд овладела тактически значимыми высотами между селами Крутой Лог и Разумное. При этом значительный урон был нанесен 225-му гв. сп, по неполным данным, вышло из строя 1277 человек, в том числе 271 убит и 1006 ранено{385}. Понесли существенные потери и войска 7-й тд.
Вдохновленное этим тактическим успехом, командование корпуса приняло ошибочное решение. Оно попыталось действовать по давно проверенной схеме. Убедившись, что 6-я тд не сможет выполнить поставленную задачу, отдало приказ боевой группе фон Оппельн — Броньковского (11-й тп, батальон мотопехоты на БТРах и саперы) выйти из своего района и, сосредоточившись на правом фланге корпуса, усилить удар 7-й тд. Однако из–за заторов на дорогах группа прибыла в полосу 7-й тд лишь во второй половине дня и вступила в бой только в 14.30. Но это уже не смогло решительно переломить ситуацию в пользу противника.
Не оправдало себя и решение о расчленении 168-й пд и передаче ее полков дивизиям 3-го тк. Эту идею трудно назвать удачной, их вклад в прорыв оказался достаточно скромным, судя по итогам боев. Но надо признать, что еще на стадии [437] разработки плана наступления АГ «Кемпф» фон Манштейн выражал сомнение в правильности этого замысла.
В результате 5 июля АГ «Кемпф» не выполнила задачу дня, левый фланг 4-й ТА остался открытым. Это привело к тому, что 2-й тк СС уже 6 июля был лишен трети своей мощи. Хауссер
Хотя была реальная возможность исправить эту ситуацию, если бы часть сил 3-го тк, в частности 6-я тд, была направлена не для усиления прорыва 7-й тд, а оперативно подчинена 2-му тк СС. В этом случае Хауссер имел бы возможность или встречными ударами (с фронта — мд «Мертвая голова» и с тыла — 6-й тд) уничтожить 375-ю сд и тем самым выровнять фронт с АГ «Кемпф», или передать ее войскам участок обороны на левом фланге корпуса, а дивизию Приса, как и планировалось, вывести на прохоровское направление. Но право переподчинения дивизий имел лишь фон Манштейн, который по непонятным причинам этого не сделал.
«Возникает два возможных варианта, — пишет С. Ньютон. — Во–первых… к полудню вопрос о взятии Быковки и возможности силами 48-го тк захватить Черкасское остался открытым. Хотя, когда фельдмаршал принялся за свой завтрак… уже было очевидно, что к ночи танки не выйдут к р. Псел. Вполне вероятно, что фон Манштейн не имел просто достаточной информации, чтобы понять, что атака в районе Михайловки была значительно менее удачной, чем на других участках наступления. Во–вторых, также важно учитывать, что Эрих фон Манштейн был больше стратегом, чем тактиком…. Фельдмаршал был твердо уверен в том, что должен предоставить своим подчиненным больше свободы действий для выполнения своих задач. Однако диспозиция трех танковых дивизий 3-го тк перед атакой указывает на то, что он дал слишком много свободы»{386}.
Этот просчет фон Манштейна дал Н. Ф. Ватутину в тот момент самое дорогое — время для подтягивания резервов.
Ведь в первые трое суток 4-я ТА еще не распылила свою мощь, и вера войск в победу не была утрачена. В то же время командование Воронежского фронта оказалось в сложном положении, введя в бой все оперативные резервы, а стратегические резервы Ставки находились еще в пути. И это в наиболее [438] ответственный момент, когда одно из двух ударных соединений Гота оказалось практически обескровлено на треть, увязнув в оборонительных боях по линии р. Липовый Донец.
Не отреагировал 5 июля на эту проблему и командующий 4-й ТА. Хотя он, как никто, был заинтересован в решении перенацелить часть бронетехники АГ «Кемпф» в свою полосу. Как явствует из боевых документов армии, Гот начал понимать, насколько серьезно увяз Кемпф, лишь в середине дня 6 июля, а Хауссер, по свидетельству Ф. Фангора, «с большим опасением» указал на эту проблему лишь 7 июля.
Обо всем этом немецкие генералы предпочитают не распространяться в своих мемуарах. В их книгах, вышедших после войны, читатель не найдет честный и откровенный анализ боевых операций, и в том числе допущенных ими ошибок. Причины больших и малых поражений высший командный состав вермахта, а за ними и офицеры ниже рангом видели во всем — от бездарных решений фюрера до фанатичного упорства русского солдата. В частности, что касается Курской битвы, то ее участники красноречиво описали те сложности, с которыми столкнулась 4-й ТА: тяжелые условия местности, численное превосходство русских, неожиданно прочная оборона их рубежей, высокая активность советской штурмовой авиации и так далее. Но при этом о собственных просчетах и не до конца продуманных решениях и приказах даже не вспоминали. Хотя, если внимательно и детально проанализировать то, как готовилась и проводилась «Цитадель», приходишь к мысли, что ставшее для многих авторов, особенно западных, аксиомой утверждение о превосходстве германского оперативно–тактического искусства над советским в годы Второй мировой войны представляется очень сомнительным. Как и многое из того, что приходится читать сегодня в исторической и мемуарной литературе о состоянии германских Вооруженных сил в этот период.