Курский излом
Шрифт:
«В итоге первого дня боев тяжелые танки были приняты за тип Т-6 «тигр». Только значительно позднее удалось установить, что с начала июля противник применяет тяжелые танки двух типов «пантера» и «тигр»{397}.
Когда же эта ошибка выяснилась, то о «тиграх» не забыли, просто уже существующие легенды обросли новыми подробностями и деталями. Свою лепту в формирование образа «фашистского зверинца Огненной дуги» внесли армейская и центральная печать. Журналисты в ярких красках описывали ожесточенные схватки наших воинов с гитлеровскими «животными», прибавив к ним еще и «фердинанд» — супермощные самоходки, которые сумели уничтожить войска Центрального фронта. О них на политинформациях и собраниях в ротах [450] и батальонах рассказывали политработники на всех фронтах и во всех армиях. В ходе этих бесед, естественно, прибавлялось и то, чего в природе не было, но в памяти бойцов и командиров эта информация
После войны непроверенная информация из оперативных сводок и боевых донесений, а также из красноречивых репортажей фронтовых корреспондентов, которых ввели в заблуждение, перекочевала на страницы книг, периодических изданий. Легенду о том, что основная масса бронетехники врага на Курской дуге состояла из «тигров», «пантер» и «Фердинандов», значительно усилили мемуары военачальников и полководцев Красной Армии. Надо честно признать, большинство из них знали, что это выдумка, но, стремясь создать образ более сильного и свирепого врага, которого сумели–таки разгромить наши доблестные воины, баснописцы в погонах игнорировали известные им факты и продолжали использовать в своих книгах, выходивших миллионными тиражами, пропагандистские штампы прошлого. В условиях, когда более полувека наши военные архивы находились на замке, а публиковавшиеся на западе материалы были недоступны, да и относились к ним как к пропагандистским уловкам потенциального противника, именно мемуарная литература и написанные на ее основе исследования становились главным источником, откуда черпали сценаристы и режиссеры информацию для фильмов, формировавших представления граждан Советского Союза, а затем и России о Курской дуге. Это касается не только вопроса о бронетехнике противника, но и всей истории этой битвы в целом.
Каково же реальное число боевых машин Т-5 и Т-6, находившихся в составе соединений ГА «Юг» перед началом операции «Цитадель»? Боевой состав танковых корпусов приведен в таблице 1. Из этих данных видно, что каждая из моторизованных дивизий 2-го тк СС располагала лишь одной ротой «тигров» численностью 13–15 машин, а в составе 48-го тк имелось лишь 15 Т-6. Таким образом, в полосе 6-й гв. А враг мог применить лишь 57 «тигров» (чуть больше отдельного батальона), что составило 6,2 % общего числа всех танков 48-го и 2-го тк СС. Основная их часть была сосредоточена на левом фланге в полосе наступления эсэсовского корпуса. Надо учитывать и тот факт, что не все машины были на ходу. Так, по свидетельству унтер–шарфюрера В. Вендта, служившего в 13-й «тяжелой» роте мд СС «Лейбштандарт», наутро 5 июля в роте из 13 танков два танка Т-6 находились в ремонтных мастерских и в наступлении не участвовали. Хотя в документах корпуса указывалось, что в ремонте один танк{398}.
Значительно больше было «пантер». Как уже упоминалось [451] выше, все они находились в полосе 48-го тк и в течение всего периода наступления не переподчинялись другим соединениям. 51-й и 52-й танковые батальоны действовали соответственно в полосе 11-й тд и мд «Великая Германия». На 5 июля из двухсот в строю числилось 184 танка{399}.
Следовательно, в 4-й ТА на 4 июля 1943 г. находилось 257 танков Т-5 и Т-6, что составило 28 % всех танков — меньше трети.
Важным результатом дня стало определенное «прозрение» врага. Русские с ужасающей решимостью и настойчивостью, погибая целыми подразделениями, перемалывали германские войска. Все, кто участвовал в этом сражении, в один голос утверждают — после нескольких часов наступления немцы поняли, что столкнулись с уже другой Красной Армией. Образ деморализованного, бежавшего под ударами танковых клиньев вермахта, оставляя сотни километров родной земли, русского солдата таял как дым. Генерал СС М. Симон, командовавший полком в мд «Мертвая голова», в ходе Курской битвы вспоминал:
«Русский пехотинец сражается до последнего вздоха. Экипажи горящих танков продолжают вести огонь, пока в их телах теплится жизнь. Раненые и контуженые хватаются за оружие, лишь только приходят в себя»{400}.
Стойкость и невероятное упорство советских войск, хорошо подготовленные позиции, продуманная система артиллерийского огня и инженерных сооружений — все это изумило противника и наводило на мысли, что если и будет достигнута в этой операции победа, то заплатить за нее придется очень дорогую цену.
Подводя итоги 5 июля, с полной уверенностью можно утверждать, что этот день оказался более успешным для войск Воронежского фронта, чем для противника. Главная задача — удержать танковые клинья Манштейна на армейских оборонительных рубежах, изматывая его силы, — хотя и с большим трудом, но была достигнута.
Однако битва лишь только разгоралась и генерал–лейтенант И. М. Чистяков, которому выпала судьба находиться в ее эпицентре, был далек от мысли,
Глава 3
6 июля. Драма, чуть не ставшая катастрофой
Контрудар, отмененный Сталиным
Значительная часть исследователей и публицистов, пишущих о Курской битве, неоправданно мало внимания уделяют событиям 6 июля на юге Огненной дуги. Генералы и маршалы, непосредственно участвовавшие в битве, также обходят молчанием тяжелую ситуацию, которая сложилась в течение этих суток в полосе 6-й гв. А, акцентируя внимание на частных моментах или личных переживаниях. Хотя в этот день вся система обороны фронта, особенно управление войсками, подверглась очень серьезному испытанию. 6 июля стало для наших войск одним из наиболее тяжелых и кровопролитных за всю операцию. Трудно подобрать для сравнения более напряженный и драматичный момент. Опережая хронологию изложения, замечу: к чести командования Воронежского фронта хотя и благодаря напряжению всех сил, но выстроенная ими система обороны фронта выстояла. На отдельных участках она показала высокую живучесть даже под давлением превосходящего противника.
Итак, вернемся к событиям ночи с 5 на 6 июля 1943 г. После ноля часов интенсивность боевых действий заметно снизилась, прекратила свою деятельность авиация, но до самого рассвета полоса 6-й гв. А гудела и ухала, особенно отчетливо был слышен гул артобстрелов на правом фланге. Под покровом сумерек обе стороны усиленно готовили войска к предстоящим через несколько часов боям. В оперативном тылу немцев с наступлением темноты наблюдалось не меньшее оживление, чем днем, враг активно закреплял захваченные рубежи, восстанавливал подорвавшуюся на минах и поврежденную артиллерийским огнем технику, по всему фронту работали [454] его разведгруппы, пытаясь нащупать наиболее уязвимые участки для прорыва бронетанковых групп дивизий. Специально выделенные артиллерийские батареи периодически обстреливали передовые окопы советских войск и укрепления, ведя так называемый беспокоящий огонь. И главное, согласно приказу Гота группы гренадеров «Лейбштандарт» и «Дас Райх» в сопровождении саперов занимали предполье, медленно, но настойчиво продвигались вперед к позициям 51-й гв. сд, чтобы как можно ближе подойти к первой линии окопов для утреннего решительного броска.
Отошедшие на новые позиции войска генерала И. М. Чистякова приводили в порядок изрядно поредевшие подразделения, проводили учет вооружения, личного состава, собирали раненых, из тыла подразделения обеспечения доставляли в термосах горячую пищу для изнуренных многочасовыми боями бойцов. Тем временем инженерные части восстанавливали, где это было необходимо, и создавали новые минные поля и заграждения.
Одна из самых широких и оживленных дорог в тылу 6-й гв. А, ведущая от ст. Прохоровка к с. Яковлево, была в эту ночь забита войсками и техникой. К исходу дня на усиление армии из района Прохоровки на огневые позиции у шоссе Белгород — Курск подходила и разворачивалась резервная 14-я оиптабр полковника Заботина. Ее три полка заняли позиции в боевых порядках 51-й гв. сд на командной высоте 254.5 у развилки шоссе и южнее — в ПТОП у х. Дуброво, который находился на участке 3-го мк 1-й ТА.
Чуть позже, после полуночи, из района Сеймица — Пристинь ко второму армейскому рубежу начали выдвигаться колонны 5-го гв. Стк генерал–майора А. Г. Кравченко. Его соединение по приказу Н. Ф. Ватутина должно было прикрыть прохоровское направление, развернувшись за 51-й гв. сд.
Шло сосредоточение в боевых порядках войск 6-й гв. А и танковой армии генерала М. Е. Катукова. Всю ночь танкисты выставляли засады, артиллерия занимала огневые позиции, личный состав осваивал оборонительные сооружения, проверяли состояние мостов через р. Пену, устанавливали связь с соседями — 90-й гв. и 51-й гв. сд. Техника маскировалась от воздушного и наземного наблюдения, подвозились горючее и боеприпасы, ремонтировались и подтягивались отставшие на марше танки.