Кусачий клуб
Шрифт:
Двери были заперты. Большинство вампиров уже сбежали, оставляя Мирнина, Майкла и Глориану позади.
Голубые глаза Глори встретились с моими поверх плеча Евы, и я застыл в процессе подъема на ноги. Мой разум щелкнул и свел на нет прекрасную, приятную белизну, и я почувствовал, как ярость снова закипает во мне — горячая, безумная, превосходная. Она знала меня. Она точно знала, куда надо нажимать, и что причиняло мне наибольшую боль. Я не должен был даже думать об этом осознанно больше для того, чтобы причинить боль.
Боль.
Я обрушил свой правый кулак на пол, послав еще один толчок боли в мое тело. Ярость разбилась и растаяла, и я улыбнулся Глориане. Одной из своих самых лучших улыбок. — Думаю, нет, — сказал я. — Ты хотела заставить меня убить Майкла, не так ли? Вроде тех «если я не могу им обладать, то никто не сможет» маниакальных штучек, верно? Я — просто твое оружие. Черт, девочка, полечись.
Она злорадно ухмыльнулась.
— Это все, на что ты пригоден, Коллинз — быть оружием в чьих-то руках, — сказала она. — Это все, на что ты когда-нибудь будешь пригоден. Для истребления врагов.
— Для меня достаточно, — сказал я. — Но ты только что возглавила мой личный список врагов. Очень плохо для тебя. Ты так не думаешь?
Она сжала руку. Глаза Евы стали огромными, и она бросила на меня умоляющий взгляд, затем устремила его на Майкла, который спускался по лестнице из клетки, направляясь к ней и Глори.
Я чувствовал, как сила Глори, ее чары, врезались в него, как товарный поезд, и он замедлил шаг… и остановился.
Он потянулся к Еве, двигаясь, словно он был под водой… и Глориана слегка рассмеялась, тем сладким, невинным тихим смехом, который казался таким прелестным прежде, и сказала, — Я ненавижу, когда ты смотришь на нее так, ты знаешь. Пустая трата. Она не заслуживает тебя, Майкл.
— И я понял, что она собирается убить Еву на его глазах.
И Майкл ни за что на свете не сможет остановить ее.
Ему и не пришлось. Ева шарила в боковом кармане ее готического платья, и я увидел серебристую вспышку за секунду до того, как она ударила им под своей рукой, через ее собственное тело, и прямо в грудь Глорианы.
— Черт, — сказал я. Потому что она, должно быть, сделала всё верно. Сначала попробуйте — нелегкое дело, даже если вы столкнулись с вампиром и способны видеть вашу цель.
Глориана упала, таща за собой Еву. Ее рот был открыт в беззвучном крике, глаза были яркие, красные и переполненные яростью. Она все еще пыталась сжать руку и раздавить Еве трахею.
Майкл бросился вперед и вогнал серебряный кол глубже в грудь Глори, на всю длину, а также, насколько я знаю, в цементный пол под ней. Потом он потянул Еву, обнял ее и держал так, словно весь мир мог разрушиться, но эти двое никогда не расстанутся.
Это было отчасти даже красиво.
И я наблюдал, как Глориана — сама прелестная вампирша из всех, которых я когда-либо видел, и самая опасная — стала безмолвной
Она все сделала сама.
Я позволил совсем немного ярости выйти наружу. Совсем чуть-чуть, и почувствовал, как она растворяется в теплом, пугающем удовлетворении.
И, Боже, это было здорово.
— Шейн?
Клер не видела, что произошло за последние несколько секунд — слишком много бегающих, кричащих людей, и она потеряла Еву из вида. Когда хаос немного уменьшился, она увидела Еву, сидящую на коленях Майкла на бетонном полу. А Глориана лежала рядом с ними, с колом в груди, вогнанным наполовину в пол. Серебро, поняла Клер. Она была на верном пути к абсолютной смерти.
И Клер решила для себя, что она не могла слишком сильно из-за этого волноваться. То, о чем она действительно волновалась, так это о том, что Майкл и Ева в порядке, и что Шейн все еще стоял в клетке, глядя на умирающее тело Глори.
Он выглядел… опустошенным, за исключением его глаз. Они были полны чего-то горячего, дикого, чужого, и в то же время… умиротворенного.
Мирнин все еще держался за нее. — Эй! — сказала она, и встряхнула руку, пытаясь сбросить его. — Отпустите уже! Я в порядке!
Он хмурился и пытался смотреть сразу всюду.
— Я думаю, что мы должны уйти, — сказал он. — Я могу там легко проломить дыру в кирпиче. Да, мы должны идти. Видишь, твой мальчик в порядке. Всё в порядке. Кроме Глори, очевидно — это определенно не в порядке — но, честно говоря, кого из нас это волнует? Меня точно нет.
— Отпусти!
— Нет, — ответил Мирнин. — Ты под моей ответственностью. И здесь опасно. Я не знаю где Бишоп, и пока мы не найдем его, я не хочу чтобы ты была сама по себе.
Клер бросила черную сумку, которую она держала, протянула руку, и вытащила тонкий, серебристый нож.
— Знаете, что действительно опасно? — спросила она. — Я. Если вы не отпустите.
Он вздохнул, закатил глаза, и отпустил ее. Она схватила сумку и побежала к клетке, отскакивая от паникующих незнакомцев и нескольких людей, кого она на самом деле знала, кто пришел сделать ставку на ее умирающего в клетке парня — Боже, она хотела врезать им — и затем добралась до лестницы, ведущей в большую, квадратную клетку.
Клетке для поединков.
С Шейном.
Шейн смотрел, как она взбежала по ступенькам и полетела, словно птица, в его руки. Это было похоже на лучшую вещь, что она когда-либо делала — обнимать его, чувствовать, как его теплая, влажная кожа прижимается к ее.
Он испустил долгий, немой вздох и рухнул на нее, обнимая ее, словно наступал конец света, словно он никогда больше не хотел отпускать ее снова.
— Я дурак, — сказал он. — И придурок. Ты должна бежать как можно дальше от меня. Мне так жаль.