Квадратный метр неба
Шрифт:
Кабинет поглотил табачный дым, переплетаясь с мыслями здесь находившихся. Каждый из них думал об одном и том же. Спустя пару минут они уже докуривали по второй сигарете, молчали и смотрели в окно, пытаясь найти в белоснежном мире ответы на тревожащие их вопросы.
– Удачная погода, – глядя на падающий снег, сказал Питер, и Марк его понял. Расположение духа людей играло им на руку: они не так критично мыслили, были готовы к чему-то новому, порог вхождения во что-то был минимальным, следовательно, новый продукт можно было спокойно выводить на рынок.
– Питер, вот на эту композицию сделаем упор, верно? –
На несколько секунд Питер задумался, оценивая песню, её потенциал и возможность возглавить топ-чарты всевозможных радиостанций, телеканалов и музыкальных платформ.
– Да, ты прав, так и поступим. Только кое-где следует изменить звучание, точнее, его улучшить, но в этом ничего страшного нет, соберёшь по-быстрому команду, зайдёшь к Биллу, он уже будет знать, что необходимо сделать, я ему предварительно наберу, только не подпускай к работе Макса, этот клиент не его уровня, будем честны перед собой, – положив руку на грудь, давал поручения Питер, – начёт клипа план действий таков: сценарий я напишу сам, возьму, возможно, в помощницы эту новенькую, как её, Морин? Мориа?
– Морин. Ты и так уже несколько раз обращался к ней, как к Мориа, но она не и не пыталась даже возрожать.
– Не суть, Морин, так Морин, – пытаясь не сбиться с мысли продолжал Питер. – Возьму её, вроде неплохо справляется, только чрезмерно застенчива и стеснительна. День-два и сценарий будет готов. Реклама и пиар будут полностью лежать на мне. Ты же опять-таки соберёшь команду для съёмок клипа, бери только проверенных, если будут ссылаться на то, что у них есть уже работа, можешь сразу звонить не мне, а Генри, и у них, возможно, уже никогда не будет работы. – Усмехаясь, закончил он, после чего достал из портсигара две сигареты, одну из которых протянул своему приятелю.
Наступила пауза, каждый прокручивал в своей голове то, что необходимо сделать и как это лучше сделать. На кону стояли действительно большие цифры и, если их команда добьётся успеха, они в дальнейшем только приумножаться.
– Питер, мы в любом случае выполним свою работу добросовестно, – нарушил молчание Марк. – А как ты действительно относишься к этому исполнителю? Тривиальное для приземлённых, мм?..
«Именно так. Песни, лишённые всякого внутреннего стержня, сдерживающие развитие человеческого вкуса и мысли», – сам себе признался Питер.
– Ответ ты и сам знаешь, нам просто нужно сделать эту работу. Ты не меньше меня всё понимаешь, давай сейчас не будем вникать в подробности и критически анализировать этот музыкальный альбом. Сделали и забыли, хорошо? – Он подошёл к колонкам и выключил музыку, настолько ему показалась она раздражающей.
В это время Марк подошёл к валяющимся в углу кабинета листам и полотнам. Переворачивая их, он понял, что перед ним результаты творчества. Из нескольких десятков работ только пару были закончены. Абстрактные сюжеты, резкие линии и холодные цвета, – сразу можно было понять, что писал их не самый позитивный и счастливый человек.
– Давно они уже тут покоятся, почему ты забросил это дело? Неплохо даже получалось, мне и намного похуже приходилось
– Уже как несколько месяцев не пишу, точнее, с моими навыками более подходящие слова будут «не рисую», – едва уловимая тоска и грусть виделась в глазах Питера, – времени катастрофически не хватает. Кстати, спасибо, что напомнил, нужно позвать клининг-менеджера, пускай наведёт порядок в кабинете, а то скопилось множество ненужных вещей, которые только препятствуют работе.
Он подошёл к своим работам, разбросанным на полу, и начал небрежно ногой сдвигать их в более плотную кучу, но некоторые листы начали скатываться обратно, тогда он начал их бить ногой. Под силой ударов несколько набросков порвались, ещё их большее количество испачкалось. Питер впал в эмоциональную истерику, и накопившаяся в нём ненависть и злость выходили наружу. Марк попытался его остановить, говоря, что это скоро уберут и ему незачем тратить на это свои силы, но от этого Питер только большей злобой наделял в свои удары.
В дверь постучали, и это привело Питера в порядок:
– Открыто, входите.
В кабинете появилась Кристина. Сегодня она выглядела необычайно красиво: выпрямленные волосы, достаточно лёгкий макияж, который с положительной стороны подчёркивал черты её лица. На ней было облегающее чёрное платье, низ которого едва закрывал ягодицы, тонкие ноги девушки покрывали узорчатые тёмно-серые чулки, а завершали картину небольшие, без декоративных излишеств, туфли.
– Привет всем. Питер, я принесла тебе приглашение на рождественский вечер, который устраивает Генри в своём новом особняке, – она достала из клатча небольшой конверт и протянула его своему любовнику, попутно говоря глазами: «Я соскучилась», – на, держи, будем рады тебя видеть. – Питер принял конверт и положил его во внутренний карман пиджака.
– Спасибо, возможно, и появлюсь, – с недовольством бросил он, отчего былой блеск исчез в глазах у Кристины. – Интересно, а почему сегодня мне Генри ничего об этом не сказал? Мог бы уже и сам принести, или он думает, что это будет выглядеть как унижение передо мной?
– Не знаю, что он там думает. Извините, что потревожила вас, до свидания, – оборвала девушка и мгновенно скрылась за дверями.
– Слишком ты нервный, тебе стоит побыть с самим собой. Я тоже тогда пойду, работы много, нам же из этого «Terry» необходимо сделать первое лицо в шоу-бизнесе хотя бы на пару месяцев, – сказал Марк и добавил: – В общем, звони чуть что.
Питер остался один, снова закурил сигарету и направил свой взор на улицу. За окном уже стемнело, тысячи искусственных огней переняли эстафету у звёзд, в одно касание сделав романтику приземлённой. Вместо дыма Питер выдыхал тоску и отчаяние, постепенно наполняющие помещение упаднической атмосферой. Понимая, что ему нечего уже терять, он достал телефон и в надежде на благоприятный исход событий набрал до боли знакомый номер:
– Ассоль, я знаю, что мой голос тебе противен и ты меня вообще не хочешь слышать и слушать, но позволь хотя бы увидеться с тобой и объясниться. Если услышишь фальшь или лишние слова, я больше тебя никогда не потревожу, – чуть ли не скороговоркой произнёс он.