Квадратный треугольник
Шрифт:
В том, что через Маленкова Лаврентий Павлович теперь захочет взять власть в свои руки, 1132-й не сомневался. Он слишком хорошо знал всю изнанку подковёрных Кремлёвских интриг. И Берии нужен был такой глава правительства, каким заявил себя в тени Сталина «человек без биографии» – Георгий Максимилианович Маленков.
Крупное, мрачное, почти садистское лицо Маленкова с чёлкой чёрных волос на лбу как нельзя лучше подходило стране. Репутация злодея, которую он заработал во время чисток тридцатых годов? Так и это на руку Лаврентию Павловичу – все они повязаны теперь одной верёвочкой, включая Хрущёва. Пусть попробует кто-нибудь вякнуть не по делу – на каждого есть у Берии годами
Словно подтверждая догадки 1132-го, «Правда» поместила фотографии, изображающие Сталина, Мао Цзэдуна и Маленкова, причём создавалось впечатление, что Сталин и Мао Цзэдун чуть ли ни благоговейно смотрят на женоподобного Георгия Максимилиановича (товарищи за глаза называли его Маланьей) и внимательно слушают, о чём он говорит. Остальных политиков, присутствовавших на подписании советско-китайского договора о дружбе и взаимной помощи, который руководители двух стран заключили ещё 14 февраля 1950 года, опытный ретушёр убрал на второй план. 1132-й знал наверняка, что эти видные деятели никогда вместе не фотографировались, значит, фальсификация должна была укрепить положение Маленкова как нового советского лидера.
Грядущая послесталинская эпоха, как и предыдущие, начиналась с обмана.
Роль Берии тоже просматривалась 1132-м достаточно чётко – Лаврентий Павлович хотел быть кукловодом, чтобы двигать фигуры на политической доске страны Советов в нужном ему направлении. Его реформы могли вызвать неоднозначную реакцию как в ЦК, так и в Политбюро, а для этого ему необходимо сосредоточить в руках контроль над всеми правоохранительными органами. Не понаслышке знал 1132-й, каким жестоким и коварным становился Берия в удовлетворении своих амбиций.
Шагая по камере от стены к стене, вспомнил 1132-й март 1944 года и эпизод, свидетелем которого он стал поневоле, принеся в кабинет наркома какие-то бумаги на подпись. В это же время, с разрешения хозяина кабинета, вошёл отчитаться по проделанной работе комиссар госбезопасности 3-го ранга Михаил Максимович Гвишиани, лично отвечающий за депортацию чеченцев и ингушей. Он доложил, что 27 февраля, чтобы не срывать сроки насильственного переселения и не подставлять под удар Сталинского гнева органы НКВД, ему, Михаилу Гвишиани, как руководителю акции, пришлось принять решение об уничтожении семисот человек.
– Изложите подробнее, – деловито попросил Лаврентий Павлович.
– В этот день необходимо было по разнарядке депортировать шесть тысяч жителей селения Хайбах Шатойского района, – стал рапортовать комиссар, глядя в поблескивающие стёкла круглых очков своего начальника. – Погода в горах сами знаете – непредсказуема, а эшелоны ждут. Тех, кто мог дойти до станции по бездорожью и снежным заносам, мы, конечно, отправили, но остались больные и старые чеченцы, которые самостоятельно передвигаться не могли. Я принял решение поместить их в конюшню колхоза имени товарища Берии и затем обстрелять из автоматов.
– Вы с ума сошли, – вскинулся нарком, – кто их теперь будет хоронить?
– Хоронить никого не надо, – успокоил шефа Гвишиани, – потому что после обстрела я дал команду обложить здание сеном и сжечь, как ветхое и непригодное
Берия с облегчением вздохнул, встал со своего кресла, вышел из-за стола и, подойдя к комиссару, крепко пожал ему руку:
– За решительные действия в ходе выселения чеченцев в районе Хайбах Вы представлены к правительственной награде с повышением в звании. Поздравляю!
И опять всплыл в памяти 1132-го отчёт о казни номенклатуры фашистской Германии. На этот раз подумалось смертнику о том, что, как ни сваливали фашисты свои злодеяния на Гитлера, им не удалось миновать заслуженной кары. Трупы военных преступников сожгли, а прах развеяли по ветру. Но в его родной стране всё было иначе. Захватившие власть государственные преступники не просто убивали людей, они уничтожали собственный народ, который, однако, слепо верил им и шёл за ними в утопию.
«Почему так происходит? – мучительно размышлял он. – В чём причина кровавой драмы, разразившейся в России?» Ответ явился в виде дореволюционных дневниковых записей Святого Иоанна Кронштадтского, запрещённых Советской властью, но доступных узкому кругу людей, в числе которых в то время был и 1132-й.
Заключённый лёг спиной на жесткий матрац, скрестив под затылком пальцы рук, и попытался мысленно воспроизвести слова протоиерея о России.
«Держись же, Россия, твёрдо веры твоей и Церкви, и Царя Православного, если хочешь быть непоколебимой людьми неверия, безначалия и не хочешь лишиться царства и Царя Православного. А если отпадёшь от своей веры, как уже отпали от неё многие интеллигенты, то не будешь уже Россией или Русью святой, а сбродом всяких иноверцев, стремящихся истребить друг друга. И если не будет покаяния у русского народа – конец мира близок. Бог отнимет у него благочестивого Царя и пошлёт бич в лице нечестивых, жестоких, самозваных правителей, которые зальют всю землю кровью и слезами…».
1132-й ощутил, как по его впалым щекам катятся слёзы, хотя на допросах он держался мужественно и даже во время пыток не проронил ни одной слезинки. Смертник прижал к искусанным губам подаренный тёткой крестик и, закрыв глаза, стал истово целовать его, нашёптывая распятию слова заученной молитвы.
Из донесений агентов госбезопасности СССР (Хроника событий):
4 марта 1953 года.
…Во время погрузки деталей каркасных домов на берегу реки Дон колхозник Белоусенко сообщил, что по радио передали о тяжёлом состоянии здоровья Сталина, у которого произошло кровоизлияние в мозг. В ответ на это колхозник Г. М. Гладких заявил: «Взяли бы и отрезали ему ухо и сбили кровь». Потом добавил: «Козлам уши режут, и они живые остаются». (ГА РФ. Ф. Р-8131. Оп.31.Д. 39954.)
…Заключённый Лобачёв Ф. Н., узнав о болезни Сталина, нецензурно выругался и сказал: «Может, умрёт – нам будет легче». Лобачёв с конца 1951 года ругал советское правительство, Сталина, колхозы, говорил, что ждать амнистии нечего, на всех стройках работают заключённые, освободить их могут только американцы, когда победят СССР. (ГА РФ. Ф. Р-8131. Оп.31. Д. 40208; Ф. Р-9474. Оп.41. Д. 1454.)
5 марта 1953 года.
…Комсомолец Сычёв Н. Д., машинист Куйбышевского строительного управления, услышав о болезни Сталина, сказал: «Поскольку у товарища Сталина анализ мочи был ненормальный, возможно, у товарища Сталина было венерическое заболевание, может быть, схватил что-нибудь наподобие триппера». (ГА РФ. Ф. Р-8131. Оп.31. Д. 43166.)