Квантун
Шрифт:
– По-моему, вам достаточно, дядя, – молодой чиновник потянулся за коньяком.
– Не тронь! – вмиг отреагировал промышленник, перехватив графин.
– Вы пьяны!
– Я?..
Состояние Горского-дяди оказалось куда более плачевным, чем представлялось первоначально, поэтому Антону Федоровичу не составило труда вырвать из его ослабевших рук графин с темно-янтарной жидкостью. Осоловевший Алексей Семенович вдруг резко захотел спать, а так как лакей удалился исполнять глупый каприз своего хозяина, то нести разжиревшего промышленника выпало всецело на долю Антуана. Подхватив родственника, письмоводитель едва не повалился под тяжестью пяти с половиною, а быть может
Провалившегося в сон и захрапевшего дядю Горский-племянник перевернул на бок, чтобы тот ненароком не захлебнулся от рвоты. Всякое может приключиться. Заботливо снял с родственника домашние пантуфли. Горестно вздохнул, побрел доедать суп.
Спустя три четверти часа возвратился запыхавшийся Дмитрий со свертком из плотной бумаги.
– Вот-с, Антон Федорович!.. – с чувством выполненного долга сообщил лакей. – Говяжья отбивная в винном соусе с морковно-сельдерейным пюре. Как думаете-с, Алексею Семеновичу понравится?..
– Думаю, Алексей Семенович и не вспомнит, что хотел мяса, – иронично заметил Антуан. – Он уже спит.
– Спит?.. – жалостно простонал Дмитрий. Его усердие так и останется незамеченным. – Позвольте… но что же делать с этим?..
– Я съем.
– Хорошо-с, – неуверенно ответил лакей. – А ежели проснутся?..
– Не беспокойся, Алексей Семенович проснется не раньше пяти. К тому времени кухарка что-нибудь состряпает.
– Слушаю-с, – кивнул лакей. – Изволите чаю?
– Да, конечно.
Доедая континентальную отбивную, коллежский секретарь размышлял над тем, что обед в одиночестве разительно отличается от обеда вдвоем, втроем или вшестером. Принимая пищу с товарищами или родственниками непременно заглядываешь в чужую тарелку, что-то сравниваешь, анализируешь, иными словами отвлекаешься на сущую ерунду, будь то густота пюре или количество фрикаделек в супе у соседа. Обедая в одиночку, больше задумываешься над делами грядущими, куда как более важными, то есть экономишь собственное время.
Чай Дмитрий подал, как и ожидалось, горячее некуда. «Никогда в этом доме заранее не поставят самовар», – с досадою подумал Горский-племянник. Обжигая глотку, он спешил отправиться на Андреевский спуск, где ему предстояло отыскать некоего господина Лютикова. Этот Лютиков являлся важным звеном одной темной истории, которую безуспешно пытается распутать вся городская полиция.
А дело вот в чём.
С недавних пор на киевском железнодорожном вокзале, который всецело попадает под юрисдикцию Кондратия Яковлевича, стала промышлять шайка негодяев, обкрадывающая приезжих пассажиров, а также провожающую и встречающую публику. За полтора месяца в Бульварный участок, располагавшийся в доме № 19 по Бибиковскому бульвару, обратилось более пятидесяти человек! У кого вытащили портмоне, у кого свистнули золотую «луковицу», а у кого и вовсе сняли браслет или ожерелье. Каким же надо быть виртуозом, чтобы незаметно для барышни отстегнуть фермуар?
Участкового пристава продолжали заваливать заявлениями, тогда как выйти на след преступников никак не удавалось. Ни одной улики, ни одной мало-мальски значимой зацепки, никаких следов мазурики не оставляли. На вокзале усилили охрану, но всё тщетно. Преступления продолжали совершаться с той же регулярностью, что и прежде. Оно и неудивительно: разве возможно уследить
Вскоре головная боль участкового пристава неожиданно разрешилась, и помог этому смекалистый Кондратий Яковлевич, камера которого располагалась в Бульварном участке. Судебный следователь резонно заметил, что в Киеве – одном из немногих городов Российской Империи – для производства розыска подобных негодяев существует сыскное отделение полиции. Вскоре на Бибиковском бульваре в доме № 19 к вокзальной шайке стали относиться спокойнее – ответственность за их поимку полностью возлегла на плечи господ с Большой Житомирской. А между тем заявления о кражах на вокзале всё продолжали поступать.
Господа из сыскного отделения быстро сообразили, что дело ничего хорошего не сулит – преступников поймать им вряд ли удастся, – поэтому придумали оригинальный вольт: стали ссылаться на то, что территория железнодорожных путей, а равно и самого железнодорожного вокзала, подведомственна особому отделению – жандармскому полицейскому управлению железных дорог. Дескать, они отвечают за безопасность и благополучие пассажиров, они и обязаны ловить этих неуловимых подлецов. Те, разумеется, от таковой перспективы решительно отказались, указав сыщикам, что искать преступников – их, сыщиков, прямая обязанность.
Конфликт между правоохранителями затянулся и разрешаться не торопился, что позволило мазурикам безнаказанно продолжать свою гнусную деятельность. Тем временем ни одно из полицейских отделений не удосужилось оповестить население о вокзальных карманниках. Сколько ни просил Антон Федорович пристава Бульварного участка расклеить соответствующие объявления, никаких действий со стороны стража порядка не последовало. «Не наша теперича забота», – был письмоводителю ответ.
Но отчего же, спросите вы, все решили, что господ и дам обкрадывает непременно шайка? Ведь ни одного подозреваемого не задержано, так, может быть, резонно заметите вы, это вовсе и не шайка, а один единственный человек? Тем паче трудно представить, чтобы несколько лиц орудовали столь мастерски в одинаковой степени. Такой гипотезы придерживался, в частности, не имевший никакого отношения к сему делу Воскресенский. Он настаивал на уникальности вора, пока однажды его не переубедил собственный письмоводитель, коллежский секретарь Горский, увлекшийся этим трудным, но интересным делом с головою.
Антон Федорович начал с того, что внимательно перечитал копии каждого заявления о краже на железнодорожном вокзале, оригиналы которых сносились в сыскное отделение. Все заявления были очень похожи, содержали одинаковые детали, поэтому необходимо было их систематизировать и выявить некую закономерность. Этой работой наш молодой чиновник Министерства юстиции и занялся, благо иными поручениями обременен не был.
Получилось вот что.
Всего заявлений насчиталось 73 (!). Первое заявление поступило 24 апреля сего года, последнее – третьего дня, то есть 29 июня. Таким образом, статистически кражи на киевском вокзале совершались каждый день. Практически же бывали дни, когда таковых не случалось, а, быть может, и случалось, потому как некоторые горожане в полицию не верят, а следовательно, не желают обращаться к ней за помощью. При любом исходе дней, когда заявлений не поступало, оказалось 22, что немало.