Квантун
Шрифт:
– Ага. Значит, двоится? – уцепился за двусмысленную фразу дьявол в пенсне.
– Да нет же!..
– Сколько пальцев? – он вновь помаячил перед коллежским секретарем своим длинным худым перстом.
– Один, черт возьми!.. – в сердцах крикнул чиновник.
– Дотроньтесь указательным пальцем кончика вашего носа!
– Господи, доктор, я здесь вовсе не за этим…
– А вы не спорьте, милейший Антон Федорович. Выполняйте!
Горский понял, что артачиться с полоумным невропатологом бесполезно,
– Прекрасно! – воскликнул Иван Иванович. – Теперь сожмите руку в кулак. Отлично… Другую! Превосходно… А теперь окажите мне сопротивление!
Доктор уперся ладонями в длани Горского и попробовал того продавить. Письмоводитель, как и положено здоровому человеку, применил мышечную силу.
– Очень хорошо-с! – одобрительно кивнул Лютиков. После этого он пробил своим миниатюрным молоточком по сухожилию двуглавой мышцы под обоими локтевыми суставами. Рефлексы не заставили себя ждать. Ну и под конец осмотра невропатолог взял со стола тонкую кисточку и принялся водить ею по рукам «пациента».
– Прекратите, щекотно! – отмахивался Антон Федорович.
– Вы вполне здоровы, – недоуменно заключил Иван Иванович, почесав затылок. – Зачем же вы пришли?.. Вас беспокоят головные боли, мигрени?
– Слава Богу, хотя бы теперь вы дадите мне слово, – успокоился коллежский секретарь. – Вы, пожалуйста, присядьте, Иван Иванович, присядьте.
Лютиков сконфуженно опустился в кресло. Глаза его внимательно глядели на Горского.
– И самое главное, не нервничайте, – письмоводитель позволил себе немного мести. – Нервы – материя деликатная.
– Да-да, конечно… Я вас слушаю.
– В июне сего года на железнодорожном вокзале у вас украли часы, – после короткой паузы начал письмоводитель. – Серебряный хронометр фирмы «Жорж Фавр-Жако». Верно?
– Ах, вы пришли за этим… Но я уже давал подробные показания полиции. Или же… быть может… вы их нашли?.. – слабая надежда промелькнула в голосе Лютикова.
– Увы, нет. Не нашли. Пока не нашли. Но очень рассчитываем с вашей помощью их найти.
– Едва ли я смогу вам чем-либо помочь, так как всё, что помнил, я уже рассказал.
– И тем не менее мы имеем основания полагать, что вы нам поможете.
– Кто это «мы»? Вы явно не из полиции.
– Я помощник его высокородия судебного следователя Воскресенского. Прибыл по его поручению, – прибавил Горский для большей убедительности.
– Вот как?.. Что ж, я сделаю всё от меня зависящее.
– Итак, – Антон Федорович закинул ногу за ногу, сцепил руки в замок, – читая ваши показания, я обратил внимание на некий эпизод, который вы охарактеризовали как подозрительный. Припоминаете?
– Эпизод?.. – нахмурился доктор. Сняв пенсне, он долго тер переносицу, вспоминая события минувшего месяца. – Ах да!.. В тот день,
– Изображал? Что вы имеете в виду? – не понял Горский.
– Знаете, Антон Федорович, я за свою врачебную практику повидал немало больных этим недугом. Поверьте мне, я знаю, что говорю.
– Но как вы определили, что человек притворяется? Вы пытались ему помочь?
– Сперва, разумеется, хотел помочь, но, подойдя ближе, засомневался. Очень уж неправдоподобно корчился тот юноша. Почти не закатывал глаз. Так редко бывает. К тому же ему уже держали голову, поэтому моя помощь не требовалась.
– Вы точно уверены, что это была всего лишь инсценировка?
– При довольно длительном припадке в семь-восемь минут, он неимоверно быстро пришел в себя без характерного для выхода из эпилепсии состояния оглушенности и сонливости. Всё это жалкий спектакль, свидетелем которого, к глубочайшему моему сожалению, мне довелось стать.
– И вы все эти восемь минут за ним наблюдали?
– Хотелось понять, действительно ли он притворяется.
– И вы в этом убедились?
– Всецело.
– Скажите, а когда вы обнаружили пропажу часов?
– В вагоне, в тот самый момент, когда тронулся поезд. Хотел сверить время отправления…
– Вот как? Стало быть, вы уезжали? Но в ваших показаниях об этом не упоминается.
– Послушайте, господин Горский, какая разница: уезжал я или прибывал? Неужели это каким-то образом поможет найти вора?
– Возможно, что и поможет. Ничего нельзя исключать, – строго парировал письмоводитель. – Значит, вы уезжали. Позвольте осведомиться, куда?
– Ездил в уезд к одному давнему знакомому. Очень уж он меня просил. У него, знаете ли, расстройства серьезные. Вот и отправился…
– Постойте, но в вашем заявлении указана одна и та же дата: в день, когда вас обокрали, вы и обратились в полицию.
– Этого не может быть, так как я прибыл в Киев лишь на следующее утро. Тогда и обратился в полицию.
– Но я своими глазами видел…
– Стало быть, ошибка. Бывает.
– Ошибка… – лицо Антона Федоровича озарилось надеждой. – Значит, у вас украли часы, когда вы находились в зале отправлений?
– Этого я вам сказать не могу. Вероятнее всего да, но обнаружил я пропажу лишь в вагоне. Стало быть, украсть хронометр могли и на дебаркадере, и в зале отправлений, и на улице перед вокзалом, и, может быть, еще где.
– Гм. Вы можете описать того молодого человека? Как он выглядел? – взволновался Горский, подходя к самому главному.
– Столько времени прошло…
– Попытайтесь вспомнить, Иван Иванович. Это чрезвычайно важно.
– Ну… субтильный такой… лет двадцати двух – двадцати трех. Ну, как вам где-то.