Квартира (рассказы и повесть)
Шрифт:
Она заметила его усмешку, погрозила ему пальцем:
— Не думай обо мне плохо.
— Да что ты! — Он смутился, как пойманный с поличным начинающий воришка. — С чего ты взяла?
Она рассмеялась — принуждённо, невесело.
— Так, глупости. Странно всё это, не правда ли?
— Что странно?
Она обхватила колено сомкнутыми руками, покачалась с боку на бок, грустно улыбаясь своим мыслям.
— Между прочим, если хочешь уйти, пожалуйста, не стесняйся. — Голос её прозвучал вполне доброжелательно, Сергей не почувствовал в её тоне ни обиды, ни осуждения.
— Нет, нет, — торопливо,
— О чём? — Она помолчала, отведя взгляд, и вдруг снова подняла на Сергея глаза, мягкие, карие, чистые. — Всё странно, — с печальной улыбкой сказала она. — Коленька в море, ты — здесь. У меня денег куча, у тебя — нет. Мать-врачиху ненавижу, а тёмную свою бабку нежно люблю. Муж-лётчик, правильный-расправильный, дал мне пинка, сына себе оставил, а сын не любит его, хочет ко мне. У меня же всё перегорело, пусто… Дрянь я, авантюристка…
Она рассмеялась, но глаза её оставались печальными, влажно блестели, как бывает, когда смех прорывается сквозь слёзы.
— Чего уж ты себя так?.. Валишь на себя.
— Не валю, Серёженька, не валю.
Она вдруг встрепенулась, взлохматила причёску, хлопнула в ладоши и, показав Сергею на коньяк, объявила:
— Коньяку хочу! Наливай — трахнем!
Сергей, у которого чуть зашумело в голове от шампанского, выпитого натощак, оживился, подхватил её тон:
— Пьём только коньяк! Я, честно говоря, шампанское не признаю. Газировка, и всё.
— Не скажи!
— Газировка!
— А я уже загудела.
Смеясь, болтая, препираясь в шутку, поддразнивая и подталкивая друг друга, они выпили коньяку, смачно, с аппетитом поели, причём Магда дважды добавляла закусок: подрезала сервелата и осетрины.
— Эх, напьюсь сегодня! — сказала она с видом человека, которому теперь всё трын-трава и терять нечего. — Хочешь? Но коньяк противный, от него икаю. Хочешь, шампанским напьёмся? Ты побудешь ещё часок? — Она погрозила ему, ударила себя в грудь кулачком. — Надолго не задержу — не дура… Тошно одной — хоть вой. Уже стихами заговорила баба. Значит, до точки дошла. Коленька-то мой в море, и холодный он, как море. Для себя горячий, для других — лёд. А ты, Серёжка, человек…
Она обвила его шею, тотчас разомкнула руки, но не убрала, оставила на его плечах, стала поглаживать шею, лицо. Он сидел в каком-то безволии, словно в помрачении, чувствуя, как безнадёжно теряет ощущение времени, места, себя. Ему было всё равно, что произойдёт сейчас, он уже не владел собой. Его тело как бы отделилось от него и перешло к ней, а он вроде бы знать ничего не знал и знать не хотел…
Домой он вернулся в половине двенадцатого. Надюха вышла в халате, с заспанным лицом, вялая.
— Что так долго? — спросила она, зевая.
— Да разболталась твоя Магда, коньяком угощала, — стараясь говорить как можно более небрежно, ответил Сергей.
— Коньяком? — равнодушно переспросила Надюха. — А деньги дала?
— Дала, — сказал Сергей, поджав губы.
Надюха посмотрела на него сонно, как-то уныло, и, ничего не сказав, ушла в комнату.
— Есть хочешь? — донёсся её голос.
— Нет, — откликнулся Сергей, в третий раз за нынешний день расшнуровывая ботинки. —
"Что было — не было, забыто", — пронеслось у него в голове. Он хотел скорее уснуть, чтобы назавтра совсем уверить себя в том, что всё происшедшее у Магды — лишь сон.
Через неделю после уплаты денег Сергей получил ордер на квартиру и извещение о том, что заселение разрешается с десятого июля. Настала пора приятных хлопот: сборы, увязывание вещей, осмотр квартиры, переезд.
Квартира выпала им по жребию на пятом этаже, окнами на юго-запад. Отделана она была, к удивлению Сергея и Надюхи, великолепно. Ровные паркетные полы, аккуратно поклеенные обои приятного зеленоватого цвета и весёлого рисунка, чистая, сверкающая арматура в кухне и ванной, газовая плита без единой царапинки. И двери вовсе не скрипят и не болтаются, как ожидалось, а прикрываются тихо и плотно, без щелей и перекосов. Конечно, не всё было безукоризненно: в кладовке, например, забыли прибить полки — они так и остались стоять, прислонённые к стене; на кухне не оказалось дверной ручки, кое-где не прокрашены были подоконники и плинтусы, но всё это были такие мелочи по сравнению с великолепием новой пустой квартиры" что даже заикаться о них было бы грешно. Один запах нового жилья чего стоил!
Надюха ходила из комнаты в комнату, раздувая от наслаждения ноздри, смеялась, всплёскивая руками, и поглядывала на Сергея счастливыми влажными глазами. Сергей, тоже чуть очумелый от остроты впечатления, обнимал её, гладил по лицу, бормотал: "Вот тебе и квартира…" Надюха сказала, что отец на радостях вдруг расщедрился и отвалил им на обзаведение сто рублей.
Долбунов выделил Сергею грузовую машину. Кузичев и Коханов вызвались помочь перевезти вещи. Мартынюк тоже попросился было в помощники, но к управлению в назначенный час не подошёл, и Сергей решил, что они обойдутся и без него. Вещей-то было всего ничего: тахта, шкаф платяной, кроватка детская, два чемодана тряпок да три стула. Всё остальное, чем они пользовались у бабки, принадлежало ей.
Пока Сергей с помощниками перевозили вещи, Надюха с подружками по прежней работе, Майей Чекмаревой и Лизой Громовой, во главе с неугомонной и вездесущей Магдой, поехали по магазинам купить кое-каких мелочей: вешалку, крючков, лампочек, полочки в ванную и на кухню, немудрёные для начала шторы на окна. Магда, не спрашивая ни о чём и ни с кем не советуясь, купила овальное зеркало, а потом, забежав в гастроном, набрала продуктов и вина. Магда же заплатила и за такси, когда они торжественно подкатили к новому дому.
Мужики только-только расставили по комнатам вещи и собирались было раздавить бутылочку в честь переезда, как в квартиру ввалились женщины. Магда с ходу определила, что всё стоит не так, что всё надо поставить наоборот, и с решительностью, которой мужики безропотно повиновались, повелела переставлять шкаф, тахту и кроватку. Всё было тотчас переставлено так, как она показала, и по её же идее был сооружён стол — из кроватки и полок от платяного шкафа. Женщины приготовили закуски: колбасу, сыр, яичницу, рыбные консервы — всё на скорую руку, вскипятили чаю, лишь бы не всухомятку.