Квартира

Астахов Павел Алексеевич

— Спасибо за звонок генеральному, — первым делом поблагодарил Артем. — Все мгновенно наладилось: и дело завели, и в приемной часами сидеть не надо. Сразу приняли, сразу все объяснили.

Ковтун самодовольно улыбнулся: в полном перечне услуг, которые может предоставить современный российский чиновник, личный звонок генеральному прокурору котировался крайне высоко — в первой десятке.

— Но у меня еще одна просьба, — продолжил Артем, — я хотел бы выяснить, не затевают ли по моему адресу реконструкцию или новое строительство? Я знаю, вам это проверить —

две минуты.

Егор Кузьмич польщенно хохотнул:

— Я думал, у тебя что серьезное. Какой адрес дома?

Артем на мгновение поднял брови, затем, видимо, сообразил, что хозяин кабинета у них в гостях не бывал, и тут же надиктовал адрес.

— Как ты сказал? — не поверил своим ушам Егор Кузьмич.

Артем повторил. Это был адрес той самой площадки, что значилась в подписанной вчера Ковтуном для Поклонского бумаге. Егор Кузьмич полез в стол, вытащил кипу папок, тут же, уставившись пустым взором в не имеющие отношения к делу бумаги, пролистал их все и покачал головой:

— Знаешь, Артем, перезвони-ка мне после обеда, — скорбно поджал он губы. — Центр у нас на особом учете, отдельно лежит, и мне вот так, с ходу, не разобраться. Позвонишь?

Адвокат помедлил, все-таки кивнул, и Ковтун проводил его задумчивым взглядом, затем приказал ни с кем четверть часа не соединять, а спустя двадцать минут сам набрал номер Поклонского.

— Здравствуй, Игоряша. Как поживаешь? И, кстати, пока не забыл, во сколько ты оценил эту башню на Арбате — в два ярда? Я не ошибся?

Поклонский определенно насторожился, но Ковтун вовсе не собирался пересматривать условия сделки; они его более чем устраивали. Егор Кузьмич просто пытался оценить масштабы риска, случись что.

— Ну… да, — отозвался наконец Поклонский, — два. Ярда.

— И когда начинаешь?

Поклонский совсем уж напрягся:

— Все по плану, Егор Кузьмич. Буквально пару деньков дайте мне.

Ковтун усмехнулся. Насколько он знал Артема, двух дней у них не было.

— Я-то дам. Мне вот никто не даст. Ты же знаешь, Игоряша, как нас председатель шкурит. Это тебе не Виктор Степаныч, дай бог ему здоровья. Мне как раз завтра докладывать на президиуме о состоянии жилищного строительства. Ты же знаешь, пять самых крупных китов захлебнулись. Может, и ты уже… банкрот?

— Что вы! — возмутился Поклонский, явно пытаясь понять, как выкрутиться. Не понял и решительно «взял вес»: — Вот что, Егор Кузьмич, раз такая ситуация, считайте — я уже приступил!

Сутки

Было в голосе отставного генерала что-то такое, отчего Поклонский не верил ни единому его слову. А тем временем Ковтун его хвалил — цветисто и совершенно бесстыдно:

— Ай, молодца! Вот это мне нравится! Такого Игоря Поклонского я уважаю. Чудно! Теперь давай уточним по срокам…

Поклонский от ощущения нависшей угрозы едва не задохнулся.

— Воды!!! — захрипел он мимо трубки.

Девушки рванули наперегонки и, ударившись лбами в дверях, попадали на огромную бизонью шкуру.

— Идиотки! — прошипел им вслед Поклонский. —

Овцы драные!

— Але? Игоряшенька, это ты кого там костеришь? Не меня? Когда, говоришь, приступил?

— Нет-нет, Егор Кузьмич, — заверил Поклонский. — Это так. Мимо. Вы ни при чем. Я говорю, начал работы вчера.

— Прекрасно. Так и отмечу. Молодец! Но там же вроде бы какое-то строение числится? Так?

Поклонский позеленел: Ковтун двигался на него, словно паровой каток.

— Пока числится. Но завтра уже не будет. Дайте сутки.

Ковтун недоверчиво хмыкнул и после долгой, почти театральной паузы произнес:

— Ну что ж. Я тебя за язык не тянул. Сутки так сутки. Работай, Игоряша. Жду новостей.

Напрочь забывший о том, что еще вчера он обрел имя Гор, достойное бессмертных, Игорь Михайлович утер со лба липкий пот и набрал номер Жучкова.

Номер молчал.

«А ведь Лев Давидович прав… — вспомнил Поклонский слова своего главного финансиста. — С этим Жучком пожестче надо. Пожестче!»

Он дождался писка записи автоответчика и четко, почти по слогам произнес:

— Не дай бог, если моя площадка этой же ночью не будет свободна. Я тебя живьем закопаю. Ты видел, где.

Спор

То, как мгновенно поменялся в лице министр, едва Артем назвал адрес, не заметить было сложно. Да, это длилось доли секунды, но вкупе с этим затяжным перебиранием папок картина сложилась однозначная.

«Он знает!»

И когда на выходе из министерства Артем снова оказался в толпе митингующих дольщиков-пайщиков, он уже чувствовал себя одним из них — кинутым жуликами и обманутым родной властью. Впрочем, здесь, на улице, кое-что изменилось: неподалеку стояла машина знакомого ТВ-канала, а прямо перед ним журналистка брала интервью у кутающегося в шарф пикетчика.

— Господин Павлов? — изумилась журналистка и мгновенно переключилась на адвоката: — Один комментарий!

Только что переживший в кабинете Ковтуна глубочайшее потрясение, Павлов менее всего желал комментировать чужие проблемы, но, делать нечего, вздохнул и двинулся навстречу.

— Да, конечно.

— Вы не находите, что Министерство строительства поступает неэтично, игнорируя стольких обманутых инвесторов?

Адвокат печально улыбнулся. Журналистка ставила вопрос так, что ответить на него можно было одним-единственным образом — если не хочешь выглядеть черствым и бездушным. Но быть ведомым он не собирался.

— Я бы сказал иначе, — легко перехватил он инициативу, — проблемы инвесторов давно перешагнули уровень Министерства строительства и требуют юридического решения на самом высшем уровне власти.

«Заряженная» на конкретную задачу и не имеющая полномочий поминать всуе «высший уровень власти» журналистка покраснела, и было видно: разозлилась.

— Значит ли это, что сами вы, адвокат Павлов, расписались в беспомощности, — быстро перевела она интервью в другую плоскость, — и считаете обычную адвокатскую работу с этими несчастными неэффективной?