Квест в стране грёз
Шрифт:
Затравленно оглядевшись, я прижался спиной к каменной стене рядом с квадратным окошком. Думаю, это у меня вышло вполне натурально. И дело тут вовсе не в моих артистических способностях: с некоторого времени я вовсе не играл роль, предписанную мне легендой — как общей для всей операции, так и частной, для данного конкретного задания (сблизиться с «объектом» и получить от него информацию, могущую пролить свет на исчезновение нашего секретного агента). Нет, я давно уже, если подумать, был самим собой — не очень опытным, но все же вполне
Все дело, наверное, именно в этом — в недостатке опыта. Я все еще не настоящий профессионал. Я не могу играть двадцать четыре часа в сутки. Моя жизнь — нормальная, как у всех — оборвалась уже довольно давно, но все же не достаточно давно, чтобы я мог в опасных и трудных ситуациях, таких, как эта, чувствовать себя стопроцентным профи. На самом деле я боялся, на самом деле я уставал, и, какой бы ни была моя форма, как физическая, так и психическая, очень часто подходил к грани, которая отделяет страх от паники или даже истерики.
Как сейчас.
— Во что же я вляпался?
Голос мой изменился, стал чуть дрожащим и сдавленным. Опасность, которая мне грозила, была самой что ни на есть настоящей, и я слишком хорошо понимал, что по крупному счету ни Капитан, ни Стас не могли ее отвратить от меня или, тем более, взять на себя.
Я уже полностью погрузился во все это, погрузился с головой, и избавиться от этого состояния смогу только с окончанием операции.
— Не бойся. Сейчас тебе ничего не грозит.
Невольно из моей груди вырвался смех, нервный, лающий.
— Меня не надо успокаивать. Я не ребенок.
Она тихо сказала:
— Я знаю. Ребенок не смог бы меня защитить.
Мне стало стыдно, но стыд никоим образом не унял моей паники.
— Чего мне еще ожидать от этого города?
— Ты приезжий?
— Приезжий.
— Ты здесь по делу или как?
Неопределенно дернув плечами, я буркнул:
— В общем, по делу.
Она шагнула ко мне.
— Тогда наплюй на все дела и уезжай.
Я помолчал, словно и впрямь прикидывал такую возможность. А потом спросил, сам удивляясь тому, как несмело звучит мой голос:
— А как же ты?
Она опять улыбнулась. И опять это была невеселая улыбка.
— Мне ты не поможешь.
Почему-то к горлу подкатился тугой комок. Я с трудом проглотил его и кашлянул, проверяя, не сел ли окончательно мой голос.
— Как знать… я не такой уж беспомощный, как тебе могло показаться.
Новая улыбка. Кажется, чуть повеселее.
— Я знаю, ты сильный. Не думай, что я не обратила на это внимания. Кстати, откуда у тебя меч?
Вот так-то, парень, а ты думал, это ты сейчас ведешь скрытый допрос «объекта». Во всяком случае, все становится на свои места. Эта женщина вовсе не кинулась безоглядно в новое знакомство, как можно было бы подумать. Возможно, с самого начала она и не воспринимала меня как удачно подвернувшегося случайного прохожего.
«А
Разумеется, этот вопрос я не задал, не до такой же степени я был дилетантом в своем деле — в секретных операциях по пресечению преступлений, угрожающих интересам государства.
— Это мой меч, — уверенно сказал я, словно мальчишка, на любимую игрушку которого кто-то покусился.
Таким психологическим трюкам нас в изобилии снабжают наши инструкторы по психотехнике и межличностным отношениям. Ты вроде бы отвечаешь на вопрос и в то же время ничего не говоришь по существу. Это важно, если требуется замаскировать тот факт, что ты что-то сознательно утаиваешь.
— Ладно, я у тебя его не заберу, — сказала она с улыбкой.
— И на том спасибо, — в тон ей ответил я.
Мы тихо рассмеялись. И сейчас этот смех вовсе не звучал истерически, скорее, он был освобождением.
Я действительно почувствовал, как с плеч моих сваливается тяжесть. Кажется, полоса опасности действительно осталась позади, и теперь уже можно было немного расслабиться.
Но это состояние длилось лишь несколько секунд.
— А теперь я тебя покину.
— Что?! — воскликнул я с неподдельным испугом.
— Ненадолго, — поспешила она меня успокоить.
— Куда? Зачем? Там ведь опасно.
Я даже схватил ее за руку, но она мягко отстранилась.
— Надо кое-что проверить. Не волнуйся, я скоро вернусь. И, пожалуйста, сиди тихо. Не шуми и не высовывайся в окна. Спички тоже лучше не зажигать — могут увидеть.
— Как же…?
Она перебила меня, мягко, но непреклонно:
— Сейчас не время беседовать.
Потом выключила фонарик, шагнула мимо меня к окну и пластичным кошачьим движением запрыгнула в его зияющее темнотой квадратное отверстие.
Я вдруг вскинулся и порывисто подался за ней.
— Постой… Послушай!
Она уже спускалась наружу, и в темном квадрате чернел лишь ее напряженный торс.
— Что?
По ее тону я понял, что она уже отдалилась, мысленно она уже в другом месте.
— Прости. Я хотел узнать… Как тебя зовут?
Мне не видно было ни ее взгляда, ни выражения лица, но почему-то мне показалось, что она недовольна моим вопросом. Но я ждал, а она слишком промедлила, чтобы просто его проигнорировать. Теперь даже отказ отвечать был бы ответом, свидетельствующим о многом.
Она все-таки ответила:
— Лиза.
Я раскрыл рот, чтобы брякнуть глупейшее присловье насчет того, как мне приятно, но в обрезе окна ее уже не было.
Меня охватила не менее глупая детская обида: она не спросила в ответ, как зовут меня. Она доставила меня в безопасное место, отблагодарив тем самым за свое спасение, но саму ее еще ждут какие-то неотложные дела.
Интересно, какие?
Вздохнув, я прошептал в пустоту:
— Удачи тебе, Лиза.
Знать бы еще в чем.