Лабиринт Ариадны
Шрифт:
Она съезжает на край сиденья и вся вытягивается, стараясь заглянуть за очередной поворот.
Когда машина тормозит у низкого строения из темного кирпича, Ариадна выскакивает из нее раньше, чем водитель успевает выйти и открыть ей дверь.
Признаваться, что опоздали мы намеренно — не буду.
Главное — что ей не пришлось ждать. Потому что она не преодолевает и половины пути до здания, как серая, с ржавыми подпалинами, железная дверь открывается и выпускает высокого мужчину. Он одет в спортивный костюм и почему-то шлепки на босу ногу. На плече у него
И все это разом падает на землю, в замерзшую грязь, когда Ариадна налетает на него и виснет на шее. Ее визг слышен даже из-за закрытой двери машины. Она вцепляется в брата с безумной силой и долго-долго стоит, обняв его и замерев.
Дав им время поздороваться, выхожу и стою неподалеку. Я знаю, что меня заметили — нашу машину сложно не заметить, — но жду, пока схлынут первые эмоции от встречи.
Когда объятия размыкаются, я делаю знак охраннику, чтобы он помог с вещами. А то одна нетерпеливая девушка уже пытается собрать и сумку, и пакеты, и догнать брата, который небрежной походкой направляется в мою сторону.
Он знает, кто я. Я знаю, кто он.
Поэтому протягиваю руку первым, и он сжимает ее без промедления.
Сжимает сильно. На лице — кривая ухмылка. Жмет, жмет, жмет так, что на острых скулах начинают играть желваки. Едва заметно качаю головой и стискиваю его широкую, всю в мозолях ладонь так, что он резко вдыхает.
И отпускаю.
Он смотрит на меня очень долго, набычившись и не отводя взгляда. А потом расплывается в широкой улыбке и хлопает по плечу:
— Доверяю тебе! Молодец!
Вот и познакомились.
На обратном пути они с Ариадной устраиваются на заднем сиденье, и я слышу оттуда смех и сдержанное мужское хмыканье, пока сам разбираю почту, переместившись вперед.
— Заедешь переодеться? — предлагает она брату, когда мы въезжаем в город. — Или сразу к родителям?
— Сразу, — говорит он таким голосом, что у меня встают дыбом все волоски на теле.
В нем нетерпение, вина, сдержанная ярость и немного страха. Словно он опасался не успеть вернуться.
Страшный опыт. И страшный человек. Но у нас с ним одна цель — да и не первый это монстр, с которым приходится искать общий язык.
Я и сам…
Глава пятьдесят восьмая. Дионис. Эвое!
Дом родителей Ариадны встречает нас запахом пирогов и сочного мяса.
В маленькой прихожей становится тесно от набившихся людей, и я выгоняю охрану погулять, пока буду знакомиться с будущими родственниками. Это удачный момент для первой встречи — они взволнованы возвращением сына из тюрьмы, и на меня почти не обращают внимания. В ином случае я подвергся бы строжайшему допросу.
Но пока брат Ариадны принимает душ, под шум воды в ванной, меня официально представляют родителям. Жму руку отцу, целую — матери. Внутри непривычная дрожь волнения, хоть я и не сомневаюсь, что сумею им понравиться.
В конце концов, со мной
— О! Так это правда! У твоей семьи своя винодельня! — оживляется отец Ариадны получая в руки бутылки из темного стекла. — Я ведь всегда мечтал увидеть, как делается вино. Правда, что до сих пор давят виноград ногами, иначе вкус не тот?
— Только для самых дорогих сортов, — очень серьезно отвечаю я. — Хотите посмотреть? Приезжайте на сезон винограда, папа будет рад поделиться секретами… и удачными винами. В 2012-м урожай был особенно хорош, советую попробовать.
— Но ведь сезон виноделия осенью? — припоминает он. — Не самое удачное время для поездки на море, эх!
— Конечно, поэтому надо приехать пораньше и заранее выбрать самую любимую лозу. Приходить к ней почаще, подвязывать своими руками, подкармливать, лечить. А главное — разговаривать и делиться секретами. Тогда вино из этого винограда окажется непревзойденным.
— Правда, что ли? — он недоверчиво вертит головой, но мифы и легенды — это то, против чего люди не в силах устоять. Поэтому я ловлю его выразительный взгляд на жену.
Женщину, которая назвала мою возлюбленную Ариадной.
В ней я не сомневаюсь.
— Ох, ну тебе лишь бы выпить! — морщится она. — Никакой культуры… Вы ведь на Крите живете, Дионис? Или на Наксосе, как положено богу вина и веселья?
Она приподнимает бутылку вина и разглядывает этикетку с тремя полуобнаженными фигурами. По глазам видно, с каким наслаждением она произносит названия островов, уже мысленно чувствуя на коже тепло греческого солнца.
— На Крите, — киваю я. — Неподалеку от Кносса.
— Ах, Кносс! — мечтательно вздыхает она. — Как я мечтала посмотреть его развалины! Представляете, Парфенон видела, а вот до Крита не добралась, а ведь минойская цивилизация меня интересует даже больше эллинистической!
— Разумеется, мое приглашение распространяется и на вас. Кстати, у меня есть друг, который знает все о раскопках Кносса и, поверьте, там гораздо больше любопытного, чем написано в популярной литературе.
Глаза у моей будущей тещи загораются восторгом точь-в-точь как у Ариадны. Вижу, вижу от кого она унаследовала свое любопытство и внутренний огонь — и радуюсь тому, что наши дети тоже будут вот так сиять, когда увлекутся чем-то интересным.
— Мить! Мить! Поедешь с нами? На Крит? — тут же зовет мама Ариадны сына, который выходит из душа уже переодетый в свободные брюки и тонкий свитер.
Выражение его лица тоже стало иным, более расслабленным. И я с удовольствием вижу перед собой уже не пугающего уголовника из суровой русской тюрьмы, как в американских фильмах, а весьма интеллигентного мужчину. Разве что очень усталого.
— Куда? На Крит? Не, у меня тут ребята тоже выйдут скоро, дела надо налаживать, помочь им освоиться, — он садится за накрытый стол, оглядывает его великолепие, и тянется к бутылке водки.