Лабиринт Ариадны
Шрифт:
Он встряхивает головой, отбрасывая со лба упрямый темный завиток и тянется к сумке на полу, не выходя из меня. Все его мышцы напрягаются — и те, что остались внутри. Выдыхаю непроизвольный стон и ловлю уже привычную и любимую хмельную усмешку. А потом Дионис выпрямляется и протягивает мне в ладонях…
Корону?
— Что это?
— Северный венец. Корона из «Меркури стоун». Высшая награда, которую может получить игрок. Конечно, в том мире она сделана из ледяных звезд и паутинного ветра, но в нашем пришлось заменить
— Это… мне?
Корона кажется невесомой, и если бы меня спросили, на что больше похожи тончайшее плетение металла и сияющие камни, то я бы поставила на ветер и звезды, а не на банальные драгоценности.
— Это венец, в котором ты выйдешь за меня замуж. Но пока я хочу тебя в нем. Тебе идут драгоценности, Ариадна. Только драгоценности — и твое тело.
Он поднимает корону и благоговейно водружает ее мне на голову. Венец совсем легкий, но я могу встряхнуть волосами — он держится. Хочется выпрямить спину, чтобы соответствовать такой чести. А еще — увидеть себя в зеркало.
Я даже оглядываюсь по сторонам, но мой дешевый номер в отеле, не предполагает таких извращений, как зеркало напротив кровати.
Дионис с легкостью понимает, о чем я думаю. Обнимая меня так, что наша кожа сплавляет нас воедино, он гортанно мурлычет мне на ухо:
— Как только захочешь, отправимся ко мне в отель. Там есть зеркало на потолке. И огромная ванна, человек на десять. Тоже окруженная зеркалами.
— Человек на десять? Мы еще кого-то ждем на вечеринку? — не могу удержаться от подколки.
— Если захочешь… — в его глазах сверкают опасные искры.
— Нет! Хочу, чтобы ты был только мой! — сама не понимаю, как эти слова срываются с моих губ.
Не рано ли становиться капризной и требовательной? Что я вообще о нем знаю? Может быть, у его предложений — Крита, короны, виноградников — есть условия?
?????????????????????????? — Только твой… — искры оборачиваются бликами солнца в глубокой синей воде.
И мне кажется, что я знаю его лучше, чем себя. Знала всегда.
До ночи еще далеко, но с каждым вдохом, с каждым движением и стоном она все ближе.
Гемера уходит в свои золотые чертоги, и на холодную землю наших суровых краев ступают босые ноги Никты. Она бродит вокруг отеля, не видимая в нашем убежище без окон.
Пока мы принимаем душ, и капли воды разбиваются об острые грани бриллиантов, а капли света пронизывают их, отбрасывая радужные блики на черный кафель.
Пока мы собираем вещи, прерываясь на поцелуи, вновь сплетаясь на мятых простынях и разбрасывая по крошечной комнате только что надетую одежду.
Пока мы перетягиваем толстые стебли протей многое повидавшей лентой — и Дионис сжимает мою руку в своей и выводит из полутемного номера в коридор, где я вдыхаю свежий воздух, в котором чувствуется запах снега и ночи.
Пока мы спускаемся по лестнице, а навстречу
— Они заберут твои вещи, — поясняет он, открывая передо мной дверь. — А я заберу тебя.
Я выхожу и поднимаю голову к темному небу, с которого на меня смотрят тысячи звезд, ошеломительно ярких для Москвы.
— Заберу тебя к себе.
Глава пятьдесят четвертая. Остров забвения
Дионис протянул Нику ладонь, и тот пожал ее через стол, ослепительно улыбаясь.
Секретарша собрала подписанные бумаги и ловко разложила их по папкам. Это была странная, чуть диковатая девушка, одетая совсем не по-деловому — многослойная юбка в стиле бохо, блузка с широкими рукавами и колокольчики, вплетенные в растрепанные волосы.
Но, как я успела заметить, Дионису прощали некоторую эксцентричность даже в российских деловых кругах. У него весь женский персонал был примерно такой — слегка шальные девицы не от мира сего. Зато мужчины — сплошь широкоплечие красавчики-атлеты, как на подбор, словно кастинг проводил бывший член жюри «Мистер Вселенная».
Впрочем, и те и другие меня сейчас волновали мало.
Я сидела на втором этаже шикарного ресторана, укрывшись за декоративным водопадом, и весь вечер нервно наблюдала за окончательным подписанием договоров. Компанию мне составлял «Нектар бессмертия» — лучшее вино из подвалов отца Диониса, заслужившее ошеломительное количество наград на винных фестивалях.
Вино было крепким, густым как кровь, но пилось легко, с каждым глотком даря покой и умиротворение, которых мне сейчас так не хватало.
Россыпь сыров, оливок и мясных закусок на множестве тарелочек, которые расставили передо мной, успокаивала меня куда меньше, поэтому успехом не пользовалась.
Вертя в пальцах тонкую ножку бокала, я наблюдала за тем, как Ник самодовольно оскалился, прощаясь с Дионисом, и не удержался от слегка киношного жеста «йес-с-с!» за его спиной.
А после откинулся в кресле с бокалом коньяка и достал телефон. Медный звон его удовлетворенного эго доносился сквозь шум воды даже до меня, заставляя скрипеть зубами.
Теплые сильные руки скользнули на мою талию, легли на живот — и я откинула голову Дионису на плечо, продолжая наблюдать из-под прикрытых ресниц, как Ник набирает уже третий номер — хвастается.
— И все-таки не понимаю, — пробормотала я, устраиваясь в родных объятиях, как дома. — За что ему такая награда? И почему ты все же купил его игру, хоть и не поверил ни одному слову?
— Твою игру, — горячие губы коснулись местечка за моим ухом. — Это была единственная связывающая с тобой нить. Но я рад, что согласился тогда. Как я и обещал — твои враги будут наказаны, Ариадна.