Лабиринт. Войти в ту же реку
Шрифт:
— Подъезжаем.
— Уверен?
— Дед, уж карту читать и на местности ориентироваться, я научен хорошо. И практиковаться не раз приходилось. Вон там паркуемся, а дальше придется ножками снег торить. Не лето, полевые дороги заметены снегом.
Снег высокой периной покрыл степной простор, до весны похоронив щетину ковыля. Петляя по «полям», оставляли за собой траншею в снегу. Деду хорошо! Вон как в унтах своих вышагивает, кажется ему эти сугробы нипочем. Вместо кожуха, сегодня он куртку на себя надел, через плечо на лямке чехол с ружьем
— Ф-фу-х! Дед, зачем собаку с собой взяли?
— Пригодится. Да и застоялся он во дворе. Пускай побегает.
Вдалеке едва виднеются городские окраины. Да и то, не жилой сектор, а какие-то государственные постройки. Вон то, совсем по левому краю, железнодорожное Депо. Это, что, дед всегда так блукает, Когда на «охоту» выходит? Где тут можно, кого спрятать? Степь, словно стол бильярдный! Да нет, правее от них, горка видна. Может скифский курган? Их в Донбассе много. Хотя, пригорок маловат для скифского захоронения, те пообъемнее и покруче будут.
— Слушай! Я по прошлой жизни не помню, чтоб ты куда-то выезжал, когда я в десятом классе учился.
— Может, не заметил? Или значения не придал?
— Сто процентов. На каникулах, оба дома просидели. Ты второго января ногу еще сломал, до самого марта в гипсе прошкандыбал.
— Ну, значит «рвануло» не в моей зоне ответственности.
— Может, вообще ничего не было?
— Сомневаюсь. Рождество на носу.
— И что?
— Ах, да! Ты же не в курсе. Откуда тебе знать было?
Дед остановился, повернувшись лицом к Каретникову. Овчарка, видно тоже подустав, улеглась в снег у ног старого. Высунув язык и дыша запыхавшись, уставилась на молодого хозяина.
— Так вот, чтоб ты знал. Один раз в тринадцать лет, колдуны. на землях Русколани, по теперешнему входящих в СССР имеют возможность изменить расстановку сил. Могут стать сильней, могущественней чем есть, выпустив на свет Божий своего покровителя и хозяина. Для этого им нужно провести обряд с похищением будущей жертвы для своего господина. Человеческой жертвы, не замаранной даже малым грехом. Поэтому дети пропали. Что обряд успешно прошел, я еще вчера почувствовал.
— Тряхнуло слегка.
— Дрожь земли, это была. Мать наша, Русь, она тоже против такого деяния. Вот и выразила свое недовольство, и нас предупредила. Мол, помогайте!
— А Рождество?
— Накануне праздника колдуны на жертвеннике могут умертвить ребенка и провести вторую часть обряда. Не сможем помешать, плохо всем будет. Род людской подвергнется испытанию.
— Какому?
— Да, все что угодно случиться может. От войны, до всемирного потопа. Говоря современным языком — катаклизма мирового значения. Но хуже всего, то, что «темного господина» снова назад загонять придется.
— А такое уже было?
— Было
— Подожди. Еще вопрос. Если нас может такая перспектива ожидать, почему тебя, старика на такое дело нарядили? Вдруг по старости справиться не сможешь?
— Справлюсь. Обязан справиться. Да и не один я. Просто, к эпицентру ближе всех оказался. Сейчас со всей страны бояре-спасатели в наш город торопятся попасть.
— Зона твоей ответственности большая?
— Не маленькая. Юго-восток Украины. Юго-запад России, до Липецкой области. Раньше меньше значилось, но в последнюю войну, сразу три рода згинули. Пришлось расширяться.
Каретников присвистнул. Ни фига ж себе! Дед отвернувшись, параллельно земле вытянул вперед правую руку, с раскрытой от себя ладонью, как антенной-пеленгатором повел нею по округе. Стопорнулся в направлении именно «кургана». Шагнув, тем самым заставляя собаку подняться на ноги, позвал внука:
— Идем.
До места, Слава Богу дочапали. Курган, вовсе и не курган никакой. Так, маленький терикончик засыпанный снегом. А вот рядом с его подножьем, провал, своей чернотой, казалось уходивший в бездну. Если б не степь и не открытый шурф, можно было подумать, медведь берлогу образовал. Парило из глубины ямы на морозе не хило. Влажная дымка курилась над самой поверхностью снежных заносов.
— Вот оно! — изрек дед.
— Что?
— Шурф. Нам вниз предстоит спускаться.
— Ты уверен?
Вместо ответа, дед стал у самой кромки провала, над жерлом, из руки выпустил изумруд на нити. Камень заискрившись, в спокойном состоянии повис, никуда не отклоняясь.
— Уверен. Потроши рюкзак. Доставай веревку, фонари. А я пока ружьишко соберу.
Приготовились к спуску быстро. Дед утаптывая снег у шурфного лаза, наткнулся на железку торчавшую в земле, чуть не споткнулся об нее.
— Порядок, есть к чему прицепиться!
— Веревки-то хватит?
— Будем надеяться.
— Во-во! У нас, у русских всегда так. Все на «Авось» рассчитываем!
Улегся над краем ямы, мощным фонарем посветил вниз. Ты смотри, лестница! До нее, если это не оптический обман, не так уж и высоко. Конец веревки достал до ступеней, еще и запас нехилый остался.
— С кобелем-то, что делать?
Дед уже тоже ознакомился с диспозицией спуска, поэтому уверенно заявил:
— Сначала спускаюсь я, потом Зенита обвяжешь и спустишь вниз. Я приму. Ну а затем и сам спустишься.
— Не заблудимся?
— Я тебе про биолокацию по-моему уже рассказывал. Выберемся.
Спуск неглубокий и в общем-то нетрудный, однако в средине дистанции пришлось буквально съезжать по размокшему до сметанообразного состояния жирному чернозему. Показалось, вывалялся в грязи. Собака тоже не испытывала большой радости, от того, что ее сунули в темную щель и опустили, ну… ясно куда и с чем это место можно сравнивать. Зенит тихо поскуливал. Мрачное место. Бррр!
— Освоился? — спросил дед.