Лабиринты фей
Шрифт:
— Что именно? — спросил он, оборачиваясь к ней.
— Про обряд. Все говорят только про обряд, но я не знаю про него ничего.
Он помолчал, смотря на нее так, будто впервые видел.
— Тебе и не надо знать ничего, — наконец сказал он.
— Но это связано с моим сыном! Я должна понимать, что происходит!
Франсуа усмехнулся, будто Изабель сказала что-то действительно смешное.
— Даже если я расскажу тебе все, как есть, ты не поймешь, что происходит, — проговорил он, отворачиваясь, — спокойной ночи, Изабель.
—
Он некоторое время молчал. Потом сел в постели, закрыл лицо руками, и так сидел, собираясь с мыслями.
— Хорошо. Ты любопытна. Если ты ничего не поймешь, то объяснять я ничего не буду. Слушай.
Изабель придвинулась к нему.
— Когда-то мы с Диоргиль были молоды, как ты сейчас. Я женился на ней в 19 лет. Ей было и того меньше. Мы так сильно походили друг на друга, были оба увлечены изысканиями, читали древние манускрипты, написанные на глиняных табличках, что наши предки принесли из лабиринтов, пытались делать то, что там написано... На одной из табличек, что хранятся в замке, было написано, как пройти в лабиринты. Там было написано, что в лабиринтах есть несметные богатства и всяческие вещи, которые могут при правильном использовании творить невероятное. В лабиринты умел ходить мой отец, и однажды он там и сгинул. В лабиринты умел ходить отец Диоргиль. Они оба знали и вход, и выход. Но нам своих знаний они передать не успели. Отец Диоргиль как-то ушел в море и попал в шторм. Тогда мы привлекли Мартина и попытались проникнуть в лабиринты самостоятельно, используя те знания, что были записаны.
— И у вас получилось? — спросила Изабель.
Он покачал головой.
— Нет. А потом я встретил Валентину и потерял от нее голову. Я и сейчас люблю ее. Смерть не может разлучить тех, кто любит...
Изабель посмотрела на портрет. Глаза нарисованной Валентины сияли живым светом. Валентина подслушивала, и даже не скрывала этого.
— Диоргиль, конечно же, бесилась. Если и раньше она не любила меня, а скорее была мне боевой подругой, то теперь полностью от меня отстранилась. Она ушла в книги, целыми днями сидела с ними, ходила к камням вместе с Мартином, и пыталась петь для них. Голоса у Диоргиль нет, поэтому камни ее не слушали. Тогда она узнала, что голос есть у Валентины. Она угрозами притащила ее к камням, и вкладывала ей в голову нужные слова. Так, как я буду делать это с тобой, когда мы пойдем к ним.
— Но...
— Никаких но! — Франсуа сверкнул глазами, — все слишком серьезно, чтобы ты могла отказаться, — Он замолчал, собираясь с мыслями, потом продолжил, — так вот однажды Диоргиль забрала Ортанс, которой не было и года, и отправилась к лабиринту. Она взяла кровь ребенка, чтобы открыть портал, и вошла. Но выйти, увы, уже не смогла. Ей не хватило знаний. То, что она убила Валентину, я узнал, когда вы с Ортанс нашли ее труп... Я много лет пытался помочь Диоргиль. Следующим обрядом нам удалось забрать Ортанс. Но Мари оказалась очень странной женщиной. Она сама добровольно вошла в проход, занеся туда же и ребенка. Теперь она бродит в лабиринтах вместе с моим сыном. Я должен вызволить хотя бы Алиса.
— И причем тут Ноэль? — спросила Изабель.
Франсуа помедлил.
— Портал открывается доброй волей желающего в него пройти, — сказал он после раздумий, — но с тех пор, как пропал отец Диоргиль, никто не знает, как это делать, не принеся жертву. В книге Диоргиль есть более сложный рецепт. И мы снова попробуем воплотить его в жизнь.
— Какой рецепт?
Он
— Не стоит тебе этого знать, Изабель. Для тебя он совершенно безопасен. Я только хочу попросить тебя петь для камней.
— А если я откажусь?
— Тогда будет петь Виолетта. Но у нее слабый голос, поэтому это займет не один день. А мы спешим. Если прозевать полнолуние, следующий раз, когда можно будет открыть портал, случится через три года. Поэтому ты согласишься. Добровольно.
Они замолчали.
— А Ноэль не пострадает? — наконец спросила Изабель.
Франсуа смотрел на нее, будто на умалишенную.
— Ноэль такой же мой сын, как и твой, — наконец ответил он, — и если бы для него была опасность, я бы ни за что не согласился на обряд.
Вдруг улыбка осветила его лицо.
— Не переживай, Изабель, — он потянулся к ней и обнял ее за плечи, — все будет хорошо. Я обещаю тебе.
Изабель легла под одеяло, прижимаясь к мужу всем телом. Она почувствовала, как он напрягся, как желание охватывает его. С тех пор, как родился малыш Ноэль, они ни разу не были близки. Изабель улыбнулась, проводя рукой по его бедру.
— А когда появится еще две твои жены, что будет в таком случае? — проговорила она тихо.
Франсуа обнял ее, прижимая к себе.
— У меня будет три вдовы, Изабель, — прошептал он, — не переживай за это.
— Как ты можешь говорить об этом так просто? — она прижала его к себе, слушая его прерывистое дыхание.
— Потому что мне становится легко, когда я думаю об этом...
…
Ортанс бежала по дороге, и колючие кусты рвали ее платье. Распущенные волосы развевались за ней, как белое покрывало. Она перескочила по камням через ручей, взобралась на скалу и упала на колени перед источником. Руки ее дрожали, когда она набирала воды в серебряный ковш.
— Ковш, покажи мне всю правду про моего любимого, — зашептала она, потом перешла на неизвестный простым смертным язык и зачерпнула воды, в которой серебрилась луна.
Лунные лучи осветили воду в ковше. Сначала Ортанс совершенно ничего не видела. Она проморгалась, стирая с ресниц слезы. Поставила ковш на бортик бассейна, чтобы дрожащие руки не мешали воде успокоиться и стать гладкой. Волосы ее упали по бокам, отгораживая ее от всего мира.
Вот отражение луны подернулось дымкой, вот Ортанс замерла, созерцая какую-то церковь, свечи над алтарем, распятие, статую Девы Марии. Она явно услышала пение. Какие-то фигуры двигались в ритм, курились благовония, сияли золотые украшения на алтарной части. Ничего не понимая, она плеснула в ковш еще воды. И тут же увидела Марселя. Он стоял на коленях, сложив в молитве руки. Голова его была склонена, а на голове, на выбритой тонзуре, была надета черная шапочка, пилеолус... Ортанс вскрикнула, уронила ковш и закрыла лицо руками, опустив их на борт бассейна.
— Я хочу вернуть все назад! — закричала она, — верните мне его! Верните!
Она достала нож и полоснула им по руке. Кровь фонтаном брызнула в разные стороны, капая в спокойную воду источника. Вода забурлила, будто впитывая алые капли, осветилась ярким серебряным светом и снова успокоилась. Ортанс отступила от бассейна, зажимая рукой вену. Голова ее кружилась от потери крови и ужаса, который она испытывала от всего происходящего и от того, что она наделала.