Лабиринты фей

— Мы абсолютно и полностью разорены!

Изабель подняла голову от письма, которое писала подруге, и посмотрела на своего брата, что с шумом ворвался в комнату и теперь стоял перед ней бледный и расстроенный.

— Ты это столько раз говорил, Марсель, что я уж не знаю, верить тебе или нет.

Она отложила перо и посыпала письмо песком, ожидая, когда высохнут чернила. Ее каштановый локон соскользнул ей на плечо, когда она подперла рукой щеку.

— На этот раз все серьезно, Изабель. Я проиграл де Муйену.

Франсуа де Муйен слыл чернокнижником, и связываться с ним было себе дороже. Тем неприятнее было знать, что брат ее не брезгует даже такими партнерами.

— Придется снять дом поменьше, если наш он отберет, — вздохнула Изабель.

Марсель, казалось, рассвирепел.

— Поменьше? Да мы третий год живем в долг, и теперь, когда дом будет отнят этим проклятым старикашкой, нам никто ничего не сдаст! — закричал он, и Изабель привычно закрыла уши руками.

Нрав у Марселя был несдержанный, но она привыкла к нему и даже по-своему любила.

— Я должен был еще два года назад выдать тебя замуж! А теперь ни приданого, ни дома, ничего! Куда мне тебя девать?

— Так, а кто виноват в том, что ничего нет? — спросила она устало, — нечего было столько играть.

В душе Изабель, привыкшая к постоянным провалам брата в карты, к бесконечным скандалам из-за ее собственных трат, не верила в то, что все закончено. Марсель как-нибудь да выкрутится. А месье де Сен-Селен обязательно сделает ей предложение и представит ко двору. Он еще вчера являлся к ней с огромным букетом, и розы его до сих пор стояли на столике в гостиной. Месье де Сен-Селен был совсем юн, не намного старше ее самой, и безоговорочно в нее влюблен. Вряд ли его заинтересует приданое. Ему интересна только она сама.

Чернила высохли, и Изабель стряхнула с письма песок.

Брат смотрел на нее расширившимися от злости глазами. Потом вырвал письмо из ее рук, скомкал и бросил на пол. Изабель поджала губы. Все их неприятности из-за его несдержанности в вине, картах и женщинах, но виновата сейчас будет она.

— Ты еще смеешь обвинять меня в тратах? — заорал он, будто Изабель стояла на другом берегу Сены и не могла его слышать, — ты, которая три недели назад заказала этот чертов убор с сапфирами? Где твои поганые украшения? Где? В ломбарде за них хоть что-то дадут!

— Не три недели назад, а год, — вздохнула Изабель, — и они уже в ломбарде.

— Дьявол! Дьявол! — Марсель в приступе гнева смахнул со стола все бумаги, которые разлетелись по полу, — дьявол!

Изабель поднялась. Она была невысокого роста, но стройная, с тонкой талией и длинной изящной шеей. Ясные голубые глаза смотрели на брата без тени страха.

— Марсель, тебе надо проспаться. Ты много пил. Ты устал.

— Да не пил я, — вдруг тихо и миролюбиво сказал он, — Бель, сейчас на самом деле все пропало.

— И ничего не спасти?

Он смотрел на нее такими же синими глазами, как у нее самой. Изабель нахмурилась, вдруг уловив в них искры раскаяния.

— Есть один вариант, — сказал он.

Она замерла, понимая, что брат должен сказать нечто очень важное.

—

— Если? — повторила она.

— Если завтра я сыграю с ним партию в шахматы. Если я соглашусь, то дом останется у меня.

— Ты согласился? — спросила она.

Марсель кивнул, как-то виновато посмотрев на нее.

— Каковы же условия? — спросила Изабель.

Он замялся, будто отвернулся и прошелся по комнате.

— Граф хочет жениться, — наконец сказал он, — и если я проиграю, ты выйдешь за него замуж.

Салон мадам де Клери казалось, жужжал от возбуждения. Обсуждали чью-то скандальную свадьбу, сбежавшую, а потом пойманную невесту, которую волокли к алтарю трое мужчин.

Изабель пряталась в самом углу, крепко сжимая руку своей подруги Габриель де Састр. Обычно приветливая и общительная, сегодня Изабель надеялась, что ее никто не заметит. И прежде всего Он.

Граф де Муйен не был стар. Изабель смотрела на него не отрываясь. Волосы его, щедро посыпанные пудрой, были собраны в длинную косу, которая доставала ему почти до талии. Синий камзол с золотым позументом и драгоценными красными пуговицами сидел идеально на его широких плечах. Конечно, он годился ей в отцы, но стариком совсем не был. Изабель впивалась глазами в правильные черты его лица. Двадцать лет назад он был наверняка невероятным красавцем, ведь и сейчас он может покорить любую даму, что находится в этом зале.

— Что ты уставилась на этого чернокнижника? — спросила Габриэль, проследив ее взгляд.

Изабель перевела глаза на подругу.

— А по мне так он весьма привлекателен, — сказала она, — и, говорят, сказочно богат.

— Ну да. И не далее, как на Рождество сделал предложение мадемуазель дИреньи, но получил отказ.

— Они нищие, как мыши, — удивилась Изабель, — почему они ему отказали? У него вон все пуговицы рубиновые. Смотри, как блестят.

Габриэль посмотрела на рубиновые пуговицы и пожала плечами.

— Забудь о нем, Изабель, — сказала она, — лучше посмотри, сколько вокруг интересных молодых людей. Многие из них тоже богаты. И все они подходят тебе намного лучше, чем этот..., — она замялась, подбирая слово, — алхимик.

Вокруг действительно было много молодых людей, и Изабель знала среди них почти всех. Мадам де Клери приглашала самых интересных и перспективных женихов Парижа. В другой раз Изабель непременно поучаствовала бы в танцах или прошлась вдоль группы молодых людей, призывно хлопая ресницами и обмахиваясь веером, усыпанным блестками, но не сегодня. Сегодня ее интересовал только один человек.