Лабиринты фей
Шрифт:
— У нас говорят, что тот, кто идет в море, вручает ему свою жизнь, и что смерть такого человека будет добровольной. Море — это опасность, и даже в хороший день оно не надежно.
Они отошли на расстояние, где морские валы были хорошо видны, но возможно было говорить, не крича друг другу в ухо. Сестры держались за руки, и Изабель вдруг пожалела, что у нее никогда не было сестры. Она бы тоже могла держать ее за руку, и чувствовать себя не такой одинокой, как привыкла, оставаясь одна в огромном парижском доме.
— Вы вчера прекрасно пели, — сказала вдруг Ортанс, — у вас настоящий талант,
Изабель смутилась, как всегда, когда ее хвалили.
— Вы учились?
Она кивнула.
— Да, пока брат готов был оплачивать учителя.
А потом он проиграл их замок и ее приданое. И деньги закончились. Навсегда. С тех пор Изабель пела, только когда оставалась одна, стесняясь исполнять песни на публике. Откуда ее муж узнал о ее таланте? Она никому никогда не говорила об этом. Даже Габриэль, которой поверяла все тайны. Неужто Марсель проболтался? Наверно нахваливал ее, как породистую лошадь, и не забыл упомянуть про голос. Изабель вздохнула, стараясь выкинуть прошлую жизнь из головы. Как же прекрасно, что она вышла замуж за графа де Муйен! Она должна быть благодарна Марселю, что он заставил ее. Как хорошо, что Марселя она больше не увидит!
— А вы можете спеть для меня? — спросила Виолетта, смущаясь, — я люблю слушать пение. И сама немного учусь...
— А что мне спеть? — растерялась Изабель.
Ортанс смотрела на нее внимательными травянисто-зелеными глазами.
— Есть такая песенка. Там что-то про солнце. Помните?
Солнце выйди из-за туч,
Пусть земли коснется луч...
Изабель посмотрела на серые кучевые облака над морем. Да, песня про солнце будет очень кстати. Но, желая угодить своей падчерице, она запела эту песню, вложив в нее весь свой пресловутый талант. Песня лилась из ее уст, и Виолетта в восхищении смотрела на нее, будто Изабель делала действительно нечто важное. Когда же песня кончилась, девочка захлопала в ладоши.
— Как прекрасно! — воскликнула она, — я так рада, что вы спели для меня, мадам! У вас такой приятный и сильный голос! Приходите, когда я занимаюсь с учителем, мы споем с вами вместе...
Девочка взяла ее за руку и они пошли, обсуждая пение, в сторону замка. Изабель не видела, как мадемуазель Ортанс остановилась, как она скрестила руки на груди и смотрела, на луч солнца, прорвавшийся из-за туч, и осветивший морские валы. Вот он пробежал по морю, и коснулся земли, будто спеша за своей хозяйкой. Ортанс вскинула голову, следя за ним. Но в этот момент тучи схлопнулись, и солнце исчезло, будто его и не было.
— -Мадемуазель Ортанс! — Изабель обернулась, ожидая, когда та поспешит за ними, — вы отстали, а Виолетта говорит такие интересные вещи. Она рассказала мне легенду о морской деве. Вы знаете ее?
— Конечно знаю, — Ортанс стронулась с места, смотря на Изабель расширившимися глазами, — в нашей стране много легенд, мадам... Их знает наша бабушка. Если пожелаете, можете вечером спуститься к камину и послушать. Она часто их рассказывает. А сейчас надо поскорее идти в дом, иначе дождь нас промочит.
Первые капли упали на каменистую дорожку. Виолетта потянула Изабель вперед, и все трое бегом побежали в сторону замка.
Ортанс снова оглянулась на море. Но солнечного луча больше
…
— Она и правда талантлива, — Ортанс стояла в небольшой комнатке, грея руки над жаровней, — дядюшка, я уверена, что отец не сошел с ума, когда женился на ней. Он сделал это, чтобы найти вход. Ты помнишь, как Виолетта смогла заставить их показывать дорогу? У нее слабый голос, да она еще была слишком мала, но правильные слова сделали свое дело. Будь у нее талант, как у мадам Изабель, мы все смогли бы пройти.
— Франсуа сам хочет пройти этот путь, и, главное, вернуться, а не как Мари.
— Тише!
Ортанс прислушалась. Зазвучали шаги, и они услышали, как кто-то прошел мимо.
— Ладно, — сказала она, — дядюшка, нужно следить за мадам. Главное, не давать ей петь, пока она сама не поняла, что умеет делать. Отец вряд ли просветит дурочку, во что он ее втягивает. Тут я спокойна. Но мы обязаны держать ее подальше от ее же умений. И от камней.
— Тише! — Мартин де Куланж схватил племянницу за руку, — зачем ты говоришь то, что могут услышать другие? Ты не умеешь хранить тайны! Будешь глупой курицей, выдам тебя замуж. И разберемся без тебя!
Глаза его, того же цвета, что и Ортанс, яростно сверкнули.
— Без меня не получится.
— Это еще почему?
— Где ты возьмешь деву? — она усмехнулась.
— Возьмем Виолетту. Не переживай, она тоже подходит!
— Виолетта — ребенок! — закричала Ортанс, пытаясь вырваться.
Мартин вздохнул, выпуская ее руку.
— Тогда веди себя прилично. И стань самой близкой подругой нашей новой графини. Не отпускай ее никуда одну. Тебе ясно?
Ортанс кивнула.
— Хорошо. Хорошо. Только не трогайте Виолетту!
…
Мельтешение, мелькание зеркал. Тоннели, переходы, лестницы. Тоннели, сложенные из камней, зеркала. Изабель шла по тоннелю, и не видела ему конца. То и дело ей в глаза падал свет, но это были небольшие отверстия в стене, выложенной из огромных отполированных белых камней. Она даже не могла разглядеть, что там, за стеной, где она, и куда идет.
Перед ней засияло белой поверхностью зеркало. Изабель остановилась, понимая, что дальше хода нет. Свет из отверстий в стене освещал зеркало, и оно сверкало, заставив ее прикрыть глаза.
— Исбейль! — раздался голос.
Изабель нервно оглянулась, ища того, кто говорил.
— Исбейль! Изабель!
— Кто здесь!
— Это я, Диоргиль...
Изабель закрутилась, пытаясь найти говорившую. Голос был женский, приятный, он звенел серебром разбитых зеркал, отражаясь от стен и наполняя собой все помещение. Тут взгляд Изабель упал на зеркало, и, присмотревшись, за яркими бликами она увидела отражение совсем юной девушки. Ее светлые, почти белые волосы были распущены по плечам, падая за спину нежными волнами, а травянисто-зеленые глаза внимательно смотрели на Изабель. Изабель резко обернулась, но в коридоре она была совершенно одна.