Лабиринты памяти
Шрифт:
Пары выстраивались в очередь перед стражниками, протягивали им приглашения, а когда в ответ получали поклон и пожелания приятного вечера, не спеша проходили в зал.
Ника и Михаил подошли к дверям, и до них донеслась музыка – торжественная скрипка, дерзкая и резвая, разбавленная сдержанными звуками клавишных.
– Я бы не хотел натравливать на тебя эту свору, – тихо сказал Михаил, взглядом указав на распахнутые двери. – Поэтому предлагаю тебе быть сегодня моей племянницей Аэлиной Кравской, если вдруг кто спросит. На самом деле ее не существует, поэтому, если тебе не удастся обойти стороной длинные носы наших дам, можешь на
– Почту за честь, дядя, – рассмеялась Ника, признав наконец, что Михаил ей вообще-то нравится.
Праздничный зал был огромный и идеально черный: черные стены, черные полы, черные перила балкона, тянущегося по периметру и заставленного небольшими черными столами и стульями, черная сцена, на которой расположился оркестр. Под потолком в сотнях резных подсвечников парили серебристые свечи. Такие же свечи прятались в специальных стеклянных конструкциях, в хаотичном порядке установленных по всему залу. Официанты, подобно стражам на входе, щеголяли в белых камзолах, элегантно лавируя с подносами между дамами в пестрых нарядах. Стильно и величественно. И Ника вдруг поймала себя на странной мысли о том, что сдержанный черный был не просто основным цветом этого вечера, но и намеком на оклуса terra ignis, призванного смирять разнообразных жителей своей земли.
Интересно, а какой наряд выбрала бы Рита для этого вечера?
От мысли о том, что ее мать когда-то посещала подобные балы, Ника поежилась и вдруг отметила, что из всех женщин она единственная облачилась в темное. И это не укрылось от внимания собравшихся: когда они с Михаилом двинулись вглубь зала, гостьи то и дело украдкой поглядывали в ее сторону.
– Это не из-за цвета, – шепнул Михаил, кивком поприветствовав какую-то пару. – Просто за последние десять лет я ни разу не появлялся с дамой, тем более с такой молодой.
Ника подавила смешок. На сцену вышла женщина в длинном серебристом платье с вуалью на лице. Гости приветствовали ее сдержанными аплодисментами, и через несколько секунд она затянула оперную арию.
Михаил повел Нику вверх по лестнице на балкон. Здесь было гораздо тише и спокойнее, чем на первом этаже. У стены, подальше от лестницы, за самым большим столом расположилась компания мужчин. Они пили вино и, судя по лицам, вели вовсе не непринужденную светскую беседу. Через пару столов от них сидела молодая пара: высокий широкоплечий мужчина в черном фраке и женщина с яркими рыжими локонами, на контрасте с розовым платьем делающими ее голову похожей на пылающий факел. Мужчина держал свою спутницу за руку и при каждом ее слове нежно целовал в ладонь.
– Рекомендую присесть здесь, – сказал Михаил, указывая на стол рядом с компанией мужчин. – Мне необходимо отлучиться. Буквально на десять минут. – Он отодвинул стул, и Ника, пожав плечами, заняла предложенное место.
Михаил поклонился и покинул балкон. Ника скучающим взглядом окинула этаж. Мужчины за соседним столом не удостоили ее вниманием. Оперная дива закончила первую композицию, и зрители искупали ее в восторженных аплодисментах. Кто-то крикнул: «Браво!»
– Будете что-то, мисс? – к ней подошел официант с подносом, заставленным фужерами.
– Благодарю. – Ника взяла бокал с розовой жижей. Принюхалась – кажется, шампанское.
Официант склонил голову и проплыл к следующему столику.
Закинув ногу на ногу, Ника сделала щедрый глоток и
– Не верю, что он притащит девчонку, – донесся сбоку мужской голос. – Это все слухи.
– Слухами земля полнится, Домор, – насмешливо ответил ему другой. – Николас в последнее время стал слишком скрытным. Ни с того ни с сего отправил Лидию подальше отсюда – якобы дела в горах Алтавра. Да какие там могут быть дела зимой? А если и так – почему нам не нужно знать об этом?
Ника откинулась на спинку стула и прислушалась. Боковым зрением она хорошо видела говоривших. За исключением возраста и комплекции, все мужчины за соседним столом выглядели совершенно одинаково: черные костюмы с двубортными застежками, блестящие лакированные туфли, красные бабочки, поддерживающие высокие белые воротники рубашек, и маленькие атласные маски, прикрывающие только глаза. Первый голос принадлежал некому Домору – высокому сероглазому блондину. Длинные волнистые волосы были собраны в низкий хвост на затылке, скрывая уши. Выглядело это немного старомодно, особенно с учетом возраста мужчины. Нике показалось, что он самый молодой из всей компании. А вот обладателем второго голоса был самый тучный мужчина из всех, кого Нике приходилось встречать в жизни. Его гигантский живот едва помещался за столом, но костюм был явно сшит на заказ, потому что сидел на нем без единого натяга в выдающейся части тела. Вел он себя слишком вальяжно и высокомерно.
– Даже если Николас решил вернуть свою дочь – что с того? Она – законная наследница трона, – спокойно произнес третий мужчина. – Герман, этого следовало ожидать.
– Она ничто! – Толстяк ударил кулаком по столу. – Женщине править Огненной землей? Уму непостижимо! Да в момент, когда ее распутные ноги коснутся престола, дьявол восстанет из ада и еще раз проклянет нас всех!
– Не говори того, о чем не ведаешь, – понизив голос, рассудительно сказал третий.
– Ее мать была шлюхой, это все знают, – заметил блондин Домор таким тоном, будто сообщал прогноз погоды на завтра. – И девочка провела с ней всю жизнь. Даже для нашей своевольной земли это позор.
Ты охренел?!
Ника поперхнулась шампанским и поспешила приложить кулак к губам, чтобы заглушить кашель.
– Знаете, дорогой мой друг… – поучительным тоном ответил третий мужчина, снимая маску с лица и устало потирая глаза.
Стиснув зубы, Ника скосила на него взгляд: на вид ему было лет сорок, хотя, возможно, возраста прибавляли рытвины на лице, как после оспы. А в остальном он был самым обычным, с темными волосами и уставшими карими глазами, но Ника мысленно поставила ему плюсик за то, что пытался осадить высокомерных засранцев.
– Не ожидал от вас такого суждения. Вы сами по крови кто? – Он внимательно посмотрел на блондина, и тот поджал губы. – То-то же. Если по крови судить будем – здесь жить будет некому: все грязные, как вы выражаетесь. – Последние слова он адресовал толстяку.
Герман недовольно цокнул языком и сделал глоток из бокала. Ника стиснула зубы и уставилась в стол, разрываясь между желанием оторвать блондину хвост или спросить его о родословной. Интересно, а кто он по крови?
Козел, не иначе.