Лабиринты памяти
Шрифт:
– На кого?
– Ты же не знаешь всего списка. Тот, что у тебя, неполный. Было еще одно имя. Кэти. Кэтрин.
Ника едва удержалась от восклицания.
– Нашел ее сразу, как приехал сюда. Выхаживал два месяца… Просто наблюдал, ходил по пятам, прятался. Надо было сразу сообщить ее адрес, но… Мне тогда было интересно, что же это за девочка такая, раз ее заказали. Но однажды… однажды подошел очень близко и… Все тогда случилось в первый раз: это нечто, что живет внутри меня, – непонятная сила, голодная, жаждущая. Я и не помню, как так получилось. Нет, я ее не травил, убил ножом, а тело закопал. Не знаю, звезды ли так совпали, либо мне помогли какие-то другие высшие
Голос его дрожал, а взгляд остекленел – будто он не просто рассказывал о прошлом, а на самом деле провалился в него и снова, как наяву, переживал случившееся. Неожиданно Нике захотелось прикоснуться к нему, и ее ладонь даже поползла по дивану, но вдруг она замерла, заметив нечто странное: Алекс теребил край толстовки и в какой-то момент этот край загнулся, выставив напоказ булавку, приколотую к внутренней стороне. Булавка была раскрыта, и Алекс ритмично бил подушечкой указательного пальца по острию, не обращая внимания на каплю крови, размазавшуюся по коже. Ника сжала пальцы в кулак.
– Тогда я впервые ощутил этого зверя внутри. Он меня будто подбадривал, вселял смелость, а я, мелкий и беззащитный, словно был заперт где-то глубоко внутри самого же себя и с ужасом наблюдал за своими действиями, – продолжил Алекс совсем тихо.
Ника искоса посмотрела на него и увидела скупую слезу, скатившуюся по его щеке. В горле защипало.
– Я пришел в себя почти сразу после того, как спрятал ее. Закрылся здесь, вопил, плакал как ребенок, крушил, несколько дней находился в прострации. А потом все как-то стало на нет сходить. Пришло письмо от отца. Он был удивлен моей инициативой, но все же горд, потому что не ожидал, что я способен… что я понимаю, как это важно. И в его словах не было ни намека на сожаление или еще что. В тот момент моя душа треснула, а он не считал это неправильным. Сказал, чтобы я был осторожнее, никуда не спешил, но и сильно не затягивал дело. И я поверил ему. Это оказалось проще, чем я думал, ведь я впервые… впервые, черт возьми, получил от него столько слов… Господи. – Алекс прикрыл глаза. – Поступил в «Форест Холл». Потом приехала Мари, и я придумал новый безопасный план действий с таблетками и алкоголем. Мой друг много консультировал меня в этом вопросе, один бы я не справился… Если бы он знал…
В его голосе звучала неприкрытая горькая ирония. А Ника с ужасом прокручивала его рассказ в голове, пытаясь понять, что же у него за отец такой, если ради его расположения Маркел готов даже убить. Уж она бы ради Риты никогда такого не сделала.
– Раскаяние всегда приходит. Сразу или на следующий день, но приходит. Правда же? – Алекс взглянул на нее так пристально, испытующе, и Ника затаила дыхание.
Он знал. Откуда-то он знал, что она сделала с Сэмом, и теперь хотел услышать подтверждение: что она понимала его, понимала, что такое слепая ярость, что ее невозможно контролировать, как и невозможно бороться с чувством вины, которое накрывает позже. Но правда в том, что Ника не чувствовала этой вины, – хотела, чертовски хотела, взывала к ней, молила, но так и не почувствовала. Кровавое месиво на шее Сэма Бэрри снова всплыло в памяти – и Ника резко отвела взгляд от Алекса.
– Но Мари тебя поддерживает, – прочистив горло, сказала она. – Если честно, в какой-то момент мне вообще казалось, что вы разыгрываете всех историей и никакие вы не родственники. Уж слишком вы… ну, любите друг друга, что ли.
Ника чувствовала взгляд Алекса на своем лице, и от этого было не по себе. Она уже готовилась ему все рассказать,
– Да все так считали сначала! – Алекс наконец оторвал палец от булавки и прижал к губам. Казалось, он даже не заметил, что Ника наблюдала за ним. – Мари приехала в «Форест Холл» спустя неделю после начала нашего первого учебного года там и носилась со мной как полоумная мамаша. Начали слухи ходить и все такое, неприятно, в общем. А она не понимала, в чем дело, все время говорила, как ей хреново от моих мыслей.
– Ах да, вы же эмпаты. И каково это?
Алекс закатил глаза, улыбнувшись. И Ника вдруг поняла, что никогда раньше не замечала этой его улыбки – простой и открытой, превращавшей и без того яркие, запоминающиеся глаза в изумруды. Глаза хорошего парня. Глаза убийцы.
– В детстве нашей любимой игрой была «Угадай, о чем я думаю». И знаешь, мы здорово поднатаскались в этом умении. – Алекс принялся распаковывать коробочку с китайской лапшой. – Конечно, у этой способности есть свои минусы: первая любовь, любое волнение, возбуждение и все такое – никак не скроешь. Наверное, поэтому мы стали такими открытыми друг для друга. – Алекс посмотрел на Нику и коротко пожал плечами. – Ну а какой смысл скрывать, если все равно все читается.
– Занятно, – кивнула Ника. – Я тоже немного знаю одного эмпата, но он говорил лишь, что чувствует настроение…
– Поначалу так и было. Мы просто понимали чувства друг друга, иногда даже на себя перенимали против своей же воли. Было много конфузов. Я однажды ни с того ни с сего принялся реветь, представляешь! Мы ужинали с отцом и его другом, и вдруг – бац! Так стыдно было, жуть. – Алекс рассмеялся, почесав лоб под челкой, и, раскрыв коробочку, протянул Нике. – В общем, сначала все это казалось странным, а потом привыкли как-то… – Алекс открыл вторую коробку и задумчиво добавил: – Понимаешь, Мари… она реально святая. Для меня, по крайней мере. Она меня принимает даже после всего. И она ходит в церковь до сих пор. Думает, что сумеет спасти мою душу молитвами.
– А ты скептически настроен?
– Скажем так… росли мы в верующей семье, и я по-прежнему верю, вопрос лишь в том, во что.
Ника молча жевала лапшу и обдумывала услышанное. Состояние сомнений и переосмысления всего, что долгие годы казалось единственно правильным, было полностью понятно ей, несмотря на то что контекст этих определений у каждого из них отличался. Только она могла выбирать: остаться в прежней жизни или погрузиться в новый и совершенно непонятный мир, – а у Алекса такой возможности, кажется, не было.
Горячая еда и напитки расслабили, и ей стало очень комфортно сидеть здесь – на мягком диване, рядом с человеком, которого она еще несколько дней назад боялась. Ника подобрала под себя ноги и откинулась на спинку, блаженно закрывая глаза.
– А для тебя вообще это важно – чтобы душа была чистой?
Алекс переместил поднос с пустыми коробочками на пол и, скрестив ноги, тоже закрыл глаза.
– Помнишь, я говорил о Полосе Туманов – месте, где, по преданиям, помимо жутких магических существ живут и души грешников? Это та вещь, в которую я еще верю. Я просто боюсь застрять там. Сейчас мне кажется, что Полоса – единственное место в нашем мире, которое будет жить вечно. Там же сосредоточена вся-вся магия наших земель, и, даже если мы вымрем от какой-нибудь чумы, все ее обитатели продолжат жить.