Лампа Ночи
Шрифт:
Вскоре выяснилось, что, кроме меня, в шайке никто не умел чинить повозки, и тогда ощущение постоянно нависающей ужасной смерти стало понемногу оставлять меня. Впрочем, это не спасало от всяких неприятностей, происходивших большей частью оттого, что местная молодежь постоянно втягивала меня в свои жестокие игры за неимением лучших противников. Если я отказывался, меня жестоко били, били до тех пор, пока, озверев, я сам не кидался на своих мучителей. И тогда, чтобы выжить, я положил за правило не избегать никаких конфликтов, но, наоборот, верховодить в них, что я с легкостью стал делать
Мои номады колесили по степи взад и вперед, контролируя едва ли не половину континента, и я не представлял себе, чем может кончиться одинокое путешествие по ней. Скорее всего, меня просто выследили и убили бы просто из первобытной ленивой злобы. Выжить, в одиночку пробираясь во Флад, шансов практически не было.
А время шло. Недели сменяли месяцы, месяцы – годы. Я волей-неволей перенял некоторые ужасные привычки лоуклоров, и стал тем, кого никогда не узнал бы ни один мой прежний знакомый.
Наше племя продвигалось на север, по пути случайно встречая другие племена. При этом мы обменивались традиционным приветствием – формально, и женщинами – натурально. Случались и поединки. Однажды, к великому моему удивлению, старейшины, выставили как лучшего воина нашего племени – меня.
Я, будучи гибче, легче и умнее, конечно, вновь выиграл, но поплатился ужасной раной в боку, которую тоже, к моему удивлению, женщины довольно легко и быстро вылечили. Правда, меня никто не поздравил с победой, и вообще, никто даже не обсуждал ее. Победил, ну и ладно, дело сделано, и смысла о нем говорить нет.
Затем мы стали продвигаться к юго-западу и подошли, наконец, к большой реке, перейти которую не решились, поскольку никто не умел плавать. Река текла на юг, и мы пошли в направлении по ее течению сквозь глухой хвойный лес. Через несколько дней наше племя добралось до заброшенного белого дворца в каком-то уже совсем разрушенном городе. Лоуклоры давно хотели завладеть каким-нибудь дворцом, но в этом водилось множество белых вампиров. Сопротивление их привело номадов в ярость. Запалив факелы, они бросились чистить дворец, и вампиры таяли перед ними, издавая пронзительные звуки,, но не оказывая уже никакого сопротивления.
Вампиры ушли или всем показалось, что ушли, оставив после себя лишь странный запах. Я пошел осматривать фрески и неожиданно услышал нежный звук. Тут же обернувшись, я увидел на расстоянии вытянутой руки вампира, который протягивал в мою сторону длинную крючковатую руку жестом горестного обвинения. Я застыл, как вкопанный. Застонав, вампир бросился на меня, и я едва успел отшвырнуть его руку. В общем, спасли меня в тот раз лишь мои рефлексы. Откатившись в сторону, я принял самую страшную битву в моей жизни, прошедшую под неожиданно мелодичные завывания вампира. В конце концов существо
Стояла мертвая тишина. Лоуклоры ушли, а вампиры, я знал это, должны были вернуться. Я подполз к краю полуосыпавшейся стены, заглянул в реку и… замер от неожиданности. На другом берегу стояло очень знакомое огромное и тоже развалившееся здание. Неужели это Фундамант? Неужели я вновь попал в призрачный город – Роумарт? Кое-как я добрался до берега и тут же встретил группу молодых шевалье. Они перенесли меня в здание, принадлежавшее дому Рами, где в очередной раз и спасли от смерти.
Вскоре я выяснил, что факт трехлетнего выживания в лоуклорском плену принес мне не только общественное признание, но и всеобщие симпатии. Я узнал, что никаких известий о Джамиль со дня ее отбытия в Лури так и нет, что старейшины дома Урд отказались от Азрубала, который быстро исчез из Роумарта, и признали себя коллективно виновными в нападении на флиттер и в убийстве маленького Гарлета. Все должны были понести соответствующе наказание. Мне дом Урд принес свои извинения и компенсацию в пять тысяч солов. Кроме того, мне, наконец, выдали коммерческое разрешение на торговлю в Лури и вообще повсеместно. Поначалу советники из числа дома Урд сопротивлялись выдаче разрешения, находя его слишком пространным и расплывчатым. Зато теперь это разрешение могло помочь мне найти Джамиль, улетевшую в Лури на корабле агентства Лорквин.
На флиттере, принадлежавшем Совету, меня отправили во Флад. Пролетая над Танганскими степями, я начал всматриваться в знакомый ландшафт и пытался представить, как я бродил там в компании лоуклоров. Но воспоминания о кострах, боли, объедках, страхе и унижении были еще так свежи, что я очень скоро перестал смотреть вниз.
До Лури я добрался быстро и первым делом предъявил свои документы внушительной мадам Уолдоп. Она долго изучала их и наконец нехотя выдавила;
– Ну и в чем проблема?
– Три года назад из Роумарта сюда прибыла молодая женщина с двухлетним сыном. Вы ее помните?
– Не очень. Кажется, она выглядела очень несчастной.
– Вы говорили с ней?
– Мало. Она интересовалась только тем, где находится Естественный Банк, я показала. Тогда она взяла ребенка и ушла. Это все, что я могу вам сказать.
– Благодарю. Но у меня еще один вопрос: где Азрубал?
– А вот этого я вам сказать не могу, – голос Уолдоп стал глух и неприязнен. – В Лури его нет. Я полагаю, он где-нибудь на других планетах.
– И вы не имеете о его местонахождении никаких сведений?
– Никаких. Я не явлюсь его конфидентом.
– Но в таком случае, может быть, ваш чиновник знает больше?
– Сомневаюсь. И давайте экономить чужое время.
Я повернулся к Оберту Ямбу, который по-прежнему сидел, скрючившись за конторкой, предпочитая делать вид, что ничего не слышит. Над головой у него теперь тоже висела табличка.
– Я вижу, вас зовут Оберт Ямб.
– Именно так, сэр.