Ландскнехт. Победителей не судят
Шрифт:
Когда танец кончился, отвел девушку к ее мамаше, и быстро ретировался, как можно галантнее поцеловав юной прелестнице ручку, отчего она аж зарделась, а маман благосклонно улыбнулась. Нахер, нахер из этого рая! Аж взмок, пока старался не наступить девчонке на ноги. Нет, пожалуй - я уже слишком стар для этого. Килечкой по стеночке, прокрался к черной лестнице - спущусь, и ходу... Выскочил на площадку, точь-в точь как иные лестницы в Питере в старом фонде, даже запахи похожи, только что мочой не несет - куревом в основном, перевел дух. Ну, все, отбился...
Рано радовался. Дверь распахнулась, и на площадку ввалился молоденький кавалерийский лейтенант. Морда красная, и с неслабым запахом шампанского. Тут, на танцах, официанты с подносами ходят, как положено, с бокалами вина. Но так шампунью насвинячиться... Только не блюй тут, дружок, людям же потом убирать, да и ты в облеванной форме как обратно пойдешь, там же дамы.
– Сссслышь! Ты! Выскочка!
– о-па на. Не проветриваться он вышел, это он по мою душу никак? Нет, скорее на фронт...
– Ты! Я тттт-ебя!..
–
– Шшштаа-а? Ты-ы, м-меня-а, ...еще учить будешь?
– ой, плохо дело. Совсем плохой пацанчик-то. Глаза дикие, и селедку свою из ножен тянет. Ща начнется тут комедия 'Мистер Вурхиз в армии'. Нафиг.
Оглянулся я воровато, да и сделал ему старинную шутку - махнул руками влево-вправо, влепив в быстром темпе за полсекунды четыре пощечины. Сработал, как всегда, на отлично - глаза расширил малец, икнул, потом глазоньки исправно закатил, да и осел, как озимые. Так и пополз по стеночке, да и, растянувшись аккуратно на ступени, вниз съехал. Шашка его, из ножен выскользнув, его и обогнала, звеня по известняку жалобно. Все, тупик, уткнулся молодец башкой, дальше не поедет. Икнул... вот свинота. Все же придется здешней обслуге лестницу мыть. Обошел аккуратно, стараясь не вляпаться, внизу в кордегардии наткнулся на чуть встревоженных воплями и звоном на лестнице солдатиков. Сказал им:
– Господин лейтенант тама споткнувшись, ...от усталости. Вы б, ребятки, его прибрали, и уложили куда отдохнуть... да помыли бы немного...
– да и выскочил поскорее на улицу, не жалея денег тут же в пролетку попавшуюся, и ходу к миссии.
Нахрен, нахрен из этого чудного города, чем скорее, тем дальше. Верни меня, Господи, в грязные, мокрые вонючие обосранные окопы на северном фронте, под валашские снаряды и пули, очень тебя прошу! Куда угодно, хоть обратно в штрафники к барону, только подальше от здешней богемы и элиты!
***
Горн - редкостный хитрюга. Я еще удивился - как он успел сформировать роту в пять дней? Выяснилось, что очень просто. Во время мятежа среди солдат Улльского пехотного полка как раз и имелась свежая учебная рота. Только что завершившие подготовку новобранцы. Даже не успевшие еще присягу Союзу принять. Мятеж они не поддерживали, но и сопротивления никакого мятежникам не оказали. Те их легко обезоружили, да и заперли в казарме. Какая-то умная голова из руководителей мятежа сообразила натащить в ту казарму жранья, да закатить пару бочонков пойла - и после этого даже охранять эту биомассу не потребовалось. Вечно голодные новобранцы стали отжираться, причем жрачки было столько, что обошлось даже без драк. Ну и вино не обошли стороной, упиться там им не хватило, но вкусили изрядно. Так, что даже бомбардировка Полкового городка шрапнелью их не испугала - не все даже и заметили ее. Ну а потом пришло время расплаты. Коллизия была в том, что, вроде бы, они еще и не присягали... с другой стороны, вина их была явная и неприкрытая, и светили им не то штрафные роты, не то и вовсе продажа в рабство в Рисс, как пособникам мятежников. Вот тут-то и появился Горн, со своим предложением, от которого, как в том кино говорилось, все и хотели бы отказаться, но не могли этого сделать. Новобранцы, уже слегка побитые полицией и верными правительству солдатами, ввергнутые в полнейший ужас и животное состояние осознанием своего положения, как один немедленно согласились перейти на службу в рисскую армию. К этому стаду добавили остатки моего бывшего взвода, теперь под командой Бори (риссцы, бывшие при миссии, от отправки на фронт отказались, имея на то полное право... что ж, оно понятно, их и тут неплохо кормят...) - и, вуаля!
– получите маршевую роту для пополнения рисской армии! Свежее мясо, такие же тупари, что и на Северном фронте мне доставались, даром, что тут вроде как городские, должны бы быть чуть образованней, ан нет. Такое же мясо. Впрочем, немало их и вовсе из сельских районов, с принадлежащих Союзу сельхозземель. Глянул я на этих свежих киборгов, и так затосковал по огнемету... Зачем я часы командирские изобретал, а? Огнемет надо было, ранцевый, вот что мне действительно необходимо... Эх, и канистрочки нету...
Насчет часов. Перед отъездом успел заглянуть к Бару. Похвастался заодно грамотой на гражданство - тот оценил. Дела у него идут, с Горном он уже пересекся и ооочень плодотворно пообщался - впрочем, подробностей мне и знать не надо, я так и сказал - не мое это теперь дело. Такой оборот дел мастера Бару весьма устраивал, расстались мы очень по-доброму. Я даже получил заверения, что отныне я вполне могу рассчитывать на абсолютно бесплатное исполнение заказов в его мастерской. Впрочем, Бару тут же добавил, что речь, разумеется, идет о единичных заказах, так сказать, для личного пользования. Купец он и есть купец, и это меня более чем устраивает - такой, подозревая всюду подвох, сам лишний раз подвох устраивать не станет... ну, если только вовсе все удачно сложится - но в этом случае я буду сам себе виноват.
***
... Наконец-то мы, со всем распрощавшись, покинули гостеприимный город Улле. Вот как я хотел отсюда поскорее сбежать, а все равно чего-то немножечко жаль... Понравился мне Союз. И все думаю - а все же, что это была за печальная дама в синем платье? Может, зря я тогда уехал?..
...Ветер по морю гуляет, пароход крутой гоняет. Да уж, однако, это вам не речные смешные баржи и колесные
...Прибыли в Рюгель под ночь, на исходе вторых суток. Разгрузились, в прямом смысле слова - невеликий шторм превратил три четверти роты в заблеванный зеленый груз, не способный стоять на ногах. Морячки, вожделея местных кабаков ввиду заслуженного увольнения на берег, споро их разгрузили прямо на причал, где я и сдался обескураженному рисскому капитану. Тот только рукой махнул, велев тут и ночевать, обещав прислать палатки. Благо, запасы всего, включая и вооружение, на роту уже были готовы в Рюгеле заблаговременно. Собственно, Рисс уже изрядно закупается в Союзе для войны. Интересно, как-то отдавать станет? Боюсь, мир после войны настанет вовсе и не скучный...
...Рюгеля я, увы, толком и не увидел - мало того, что разгрузились мы, как оказалось, в пригороде, так еще и в город не попали вовсе. Издалека оценил мрачные гранитные бастионы, высившиеся на вылезающих из земли скалах. Местность тут своеобразная, чем-то напоминает окрестности Выборга. Но видно, что город большой, и богатый. Наверное, и побольше Улле, как говорят - главный и самый сильный город Союза. Они и видно. И заводских труб много, дымят капитально так. И эскадру мы рассмотреть могли с причала - солидные корабли, большие охотники, и мелочи много. Сам город и вся атмосфера как-то давила если не неприветливостью, то некоторой суровостью. Может быть, из-за климата - кто-то из знающих среди солдат рассказал, что тут всегда чуть более сыро и холодно, чем в других городах Союза - тут постоянно ветер, и сырость. Чуть дальше на север горный хребет, тянувшийся вдоль моря, заканчивается, и тут ветра и осадки ничего не сдерживает. Зимой тут нередко бывает и снег - хотя на всех землях восточнее он не выпадает южнее Эбидена. Иногда, когда приходят холодные воздушные массы из Степи, и море зимой замерзает на несколько дней. Такое бывает раз в несколько лет, а обильные снегопады, покрывающим все немалым слоем мокрого снега на пару-тройку дней - несколько раз каждую зиму. В общем, не слишком привлекательное место - но тем не менее именно тут вырос самый, наверное, передовой город известного мне тут мира. Жаль, побывать в нем мне так и не удалось.
***
Серые армейские трудовыебудни... Самое паршивое на войне - это скука. А уж если это еще в тылу - то и вовсе караул. Неделю мы доводили наше мясо до ума в степи уже на территории бывшего Валаша. В бывшем учебном лагере валашцев же, взятом еще в первые недели войны. Ввиду малочисленности рисских частей тут - командование над нами передали Союзу. Рисс старался не сконцентрировать, свои силы, а максимально 'расширить присутствие'. Мне подумалось, что снова нас союзники по этому поводу будут совать в каждую мясорубку затычкой, радовало только то, что валашцев уже теснили, прижимая к дальним столичным обводам, и дела у них шли все хуже. Можем и не успеть на настоящую войну, что, в целом, только радует. С другой стороны, если крысу загнать в угол, то хрен она сбежит с корабля - это же очевидно. Так что валашцы вполне еще могут оказать серьезное сопротивление. Но, надо отдать должное, союзный капитан Ури, который теперь является моим начальством, на все запросы роты реагировал оперативно и добросовестно. Мы получили полностью и вооружение, и оснащение, и даже боеприпасы на тренировки. В нашу роту завербовались, перейдя на рисскую службу, и несколько союзных солдат, прельщенных карьерой сержантов и ефрейторов - отбирали их мы с Борей, парни толковые, и лычки отработают. Уже отработали. Стадо стало вполне похоже на настоящую стрелковую роту. Вилли, кстати, тоже стал уже ефрейтором, как и многие из моих старых киборгов. У меня образовался, как и положено ротному, штаб. Потому на мне не так много работы пока что. Уже откровенно забавляясь, от безделья, вспомнив какие-то телекомиксы, выучил своего денщика, Вило, откликаться на вопль 'Шмульке!!!', и именовать меня в ответ 'Герр Майор!'. Разумеется, только в отсутствие начальства, и на русском, объяснив это естественно горским диалектом. Мол, так у нас принято называть могучего воинственного вождя, и его мужественного верного оруженосца. Парень не возражал, чтобы его даже горшком звали, лишь бы не лезть в кузов, тем более что я его, в целом, не напрягал и не допекал. Скука - страшная штука. От нее в основном и есть все неприятности. Со скукой необходимо бороться любыми доступными методами... Очень плохо, когда скучает солдат. Но гораздо хуже, для всех, если заскучает командир.