Лаовай. Как Китай меняет людей и может ли иностранка стать «своей»
Шрифт:
«Ким! – закричала Рита. – Это моя подруга из университета», – объяснила она. Ким вежливо поздоровалась, но я видела по ее лицу, что она сразу поняла, что все мы были не в себе. Она дала нам выпить яблочного сока. Рита поговорила с ней, насколько могла, об университетских делах. Ким возвращалась с йоги и спешила домой. Каждый четверг она ужинала со своим старым соседом китайцем, дети которого жили далеко в соседней провинции. Ким проведывала его и практиковала с ним китайский. Мы попрощались с девушкой-ангелом и пошли дальше.
У меня было ощущение, как будто внутри меня вырастал огромный шар с воздухом и распирал мне живот изнутри. Я чувствовала
Тем временем Риту бросило в жар. Ей казалось, что за ней кто-то идет и преследование добром не кончится. Возле второй кольцевой дороги мы повернули назад и тихо пошли домой, уже не вдоль железной дороги, а по улице. Мне было легко, потому что меня уже вырвало. Каждый думал о своем: я о свободе и контроле над собственным телом, Рита – о разноцветных чертиках, а Брайан, наверное, ни о чем не думал. Он тихо плелся за нами сильно пьяный, потому что с горя, что его не вставило, выпил сам почти целую бутылку китайской 58-градусной водки байцзю.
Я забрала Риту ночевать к себе. Она попросила меня вызвать «скорую». У нее кружилась голова. Ей казалось, что температура очень поднимется и она сгорит. Я померила ей температуру. У нее не было лихорадки. Лихорадило ее в голове, там, где сироп от кашля подействовал на центры мозга, отвечающие за кашель, аллергию и галлюцинации. Я пообещала Рите просыпаться каждый час и проверять температуру ее тела. Когда она уснула, я нашла информацию в интернете об этом сиропе, накрывшись одеялом. Нам с Ритой очень повезло. Мы отделались легким испугом. Хорошо, что я не распухла полностью и не «ударила ведра» от аллергии. «Ударить ведро» в Америке означает «откинуть копыта» или «сыграть в ящик». Как же мне нравится это выражение – to kick the bucket.
В тот таинственный вечер я торжественно пообещала себе, что не ударю ведра от химикатов, что буду стараться держать свое тело чистым от наркотических веществ и что если мне уж очень захочется что-то употребить, то пусть это будет натуральным. Жизнь слишком коротка для того, чтоб неосторожно тратить ее на разные эксперименты. Хотя я попробовала несколько видов психоактивных веществ, пока жила в Китае, мне повезло остаться после них живой и здоровой. Никому не рекомендую повторять этих ошибок.
Куньминский холод
Как часто вы думаете, что вас никто не понимает? Я выросла в Украине, много путешествовала, несколько лет прожила в Китае и никогда не встречала человека, который мог бы меня полностью понять. Бывало, я билась головой об стену и кричала: «Тупые, какие все вокруг тупые!» Но ни разу не замечала, что люди и обо мне так могли подумать. Пока не встретила Вейвей.
Не могу сказать, что за два года жизни в Китае мои отношения с китайцами сложились прекрасно. У нас были недоразумения, они часто меня обманывали, мы были очень разными. Вейвей – это совсем не китаянка. Про китайцев,
Вейвей для меня даже не «человек-банан», а «человек-ассорти». Несмотря на то, что она родилась в городе Гецзиу провинции Юньнань, она не думает ни как китайцы, ни как европейцы. Она намного более открыта миру, чем большинство людей. Ей интересны другие культуры и другие миры. Иногда она напоминает мне инопланетянку, с гордой походкой, худыми запястьями и яркими карими глазами, особенно когда поет. Но больше всего я ценю в нашей дружбе то, что она может меня полностью раскритиковать и меня это совсем не обидит. Даже когда Вейвей ведет себя как последнее чмо, я все равно люблю ее и хочу быть с ней.
Дома в Украине у меня есть старшая сестра, но у нас совсем не сложились отношения. Она работает бухгалтером в офисе, ходит на корпоративы и ездит в пакетные туры в Египет. Когда я встретила Вейвей, которая плетет мандалы из ниток, варит в кастрюлях шоколад, мыло и свечи, ночует на горе Куриная Ножка, где читает чудодейственные буддийские мантры всю ночь, и собирает магические травы, мне показалось, что я нашла свою давно потерянную китайскую сестру.
После нашего возвращения с гор Вейвей серьезно взялась за бизнес-план и часами просиживает у себя на матрасе, пялясь на желтую стену. Потом она расписала траты, необходимые для открытия кофейни-пекарни. Она работает менеджером в фармацевтической компании, ей 26, и за несколько лет она насобирала сумму денег, необходимую на исполнение ее мечты.
Сегодня солнечное субботнее утро. Я приехала к Вейвей, чтобы вместе посмотреть одно маленькое помещение на улице Лонсян, которое она хочет арендовать для пекарни. Она ждет меня у подъезда, заскакивает сзади на мопед, и мы вместе отправляемся туда.
Солнце светит в глаза, вокруг нас разноцветными овощами пестрит стихийный рынок у дороги. Мы проезжаем горы яблок и бананов, пучки шпината и мешки орехов. Вокруг нас пахнет свежестью, и Вейвей говорит, что это хороший знак. Я подъезжаю к двери, окрашенной в розовый и зеленый цвет, и глушу мопед.
«Дверь надо будет перекрасить», – говорит Вейвей, слезает с мопеда и входит внутрь. Хозяин уже ждет нас в маленькой комнатке. Как только он увидел меня, сразу захотел запросить цену повыше, но Вейвей умеет торговаться, так что быстро поставила чувака на место. Иногда мне кажется, что я так плохо говорю на китайском потому, что моя лучшая подруга – китаянка, которая всегда и во всем мне помогает. А может быть, из-за того, что я здесь преподаю английский и на работе мне не приходится практиковать китайский.
Из маленькой комнатки еще одна розово-зеленая дверь ведет в задний двор, заброшенный, с потресканной плиткой на полу. Вейвей это место понравилось сразу же, тем более что рецепты уже придуманы и испробованы и она спешит открыть пекарню к католическому Рождеству. На завтра она договаривается с собственником подписать контракт, а пока что он отдает нам ключи и оставляет нас любоваться маленькой лачужкой, которая скоро должна стать мечтой моей подруги. Раньше здесь был магазин одежды, и для того, чтобы печь, надо будет много всего поменять. Но сейчас мы радуемся, словно дети, сидим на полу и пьем горячий пуэр из термоса. Пуэр – мой любимый чай, и поэтому я живу в провинции Юньнань, где его выращивают и с заботой собирают для нас.