Лароуз
Шрифт:
Приношения потрескивали на раскаленных камнях.
– Нет.
– Точно не был навеселе?
– Нет.
– Не торчал?
– Нет.
– Мы учим наших людей отвыкать от этого дерьма. И сами не должны его употреблять. Вот почему я спросил.
Долгое время Рэндалл молчал.
– Ты хороший охотник. И стреляешь осторожно, – сказал Рэндалл. – Все знают, что ты знаток в этом деле и каждый год приносишь хорошую добычу. Поэтому мне нужно было спросить.
– Ладно, – отозвался Ландро.
– Просто я не полностью уверен.
– Чего там, – буркнул Ландро.
– Ты покончил с выпивкой?
– Да, – подтвердил Ландро.
– Колеса?
– И
– Хорошо. Тебе нужно принять на веру, с Лароузом ты поступил правильно.
– А как насчет Эммалайн? – спросил Ландро.
– Нола – ее сестра.
– Только наполовину, – возразил Ландро.
– Сестер наполовину не бывает, – рассудил Рэндалл.
– Эммалайн не любит сестру.
– Она сама тебе сказала?
– Говорю, это так. А Нола не выносит Эммалайн. Так что нам теперь не удастся увидеть Лароуза. Думаю, мы предполагали, что нам можно будет встречаться. Ведь мальчики привыкли играть вместе, и все такое.
– Дайте им время разобраться, – посоветовал Рэндалл. – Дверь! Ой, я совсем забыл, что у нас нет привратника. Дверь! Я сейчас сам все сделаю.
Рэндалл отбросил брезент в сторону, а затем принес на вилах новые камни.
– Так много? – спросил Ландро, который едва не плавился.
– Ха-ха, – отозвался Рэндалл. – Устроим жаркую вечеринку. Я сварю тебя заживо.
И все равно даже после того, как Рэндалл едва не приготовил из него яйцо-пашот, в его душе не наступил мир. Ландро становилось все хуже и хуже. Он плакал, вспоминая, как тонкие ручонки Лароуза обнимали его за шею, осуждал себя за то, что сделал Лароуза своим тайным любимцем. Мальчуган занимал в его душе все больше места, оттесняя на второй план старшего брата. Кучи был серьезным, хмурым мальчиком, принимающим все близко к сердцу. В глубине души он был уязвлен, но вел себя так тихо, что никто не догадывался об этом.
– Почему ты все время молчишь? – как-то раз спросил его Ландро.
– Зачем говорить, когда Джозетт и так болтает без умолку?
Он был прав.
Эммалайн продолжала думать о том, что сказал отец Трэвис. Если бы она захотела, то, конечно, смогла бы забрать сына обратно. Но нет, она не станет связываться с системой соцобеспечения. Там, где любой документ запрашивают в трех экземплярах, может произойти что угодно. Нет, так не пойдет. Вместо того чтобы решиться на последний шаг, Эммалайн думала о том, что Нола потеряла сына, без конца вспоминала об ответственности мужа за смерть Дасти и предпочитала делать нечто иное. В последние несколько месяцев она понемногу выкраивала деньги, чтобы положить их на сберегательный счет Лароуза. Еще она вложила свою любовь в сшитое ею лоскутное одеяло, которое принесла в дом Равичей. Эммалайн отдала одеяло Ноле, которая поблагодарила ее, стоя у двери, сложила одеяло и положила его на самую высокую полку шкафа. Кроме того, каждую пару недель Эммалайн не могла удержаться от того, чтобы приготовить особый суп и обжарить хлеб, как любил ее сын. Она ставила их на порог дома Нолы или даже передавала ей в руки – через них Лароуз почувствует вкус ее любви. Нола все выбрасывала. Как раз перед Рождеством Эммалайн пришла с мокасинами. Оставила их в свертке с надписью «Лароуз». Нола положила мокасины в пластиковую коробку. Спрятанные, они ждали своего часа, и Нола боялась их – копченый запах мокасин обладал силой творить чудеса.
В тех случаях, когда Эммалайн появлялась с приношениями,
Однажды, оставив еду на крыльце Равичей, незадолго до Рождества, которое предстояло праздновать без Лароуза, она не смогла уехать. Эммалайн вылезла из пикапа и пошла обратно к их дому. Может, поговорить с Нолой? Попросить разрешения хоть мельком взглянуть на сына? Она постучала, но сестра не ответила. Эммалайн постучала громче, потом так сильно, что стало больно костяшкам пальцев. Она знала, что Нола где-то в доме с ее ребенком и делает вид, что не слышит стука.
Лароуз услышал голос матери и узнал запах супа, который ему было не суждено попробовать. Нола продолжала читать книгу «Там, где живут чудовища» [50] , пока стук в дверь не утих. Ее голос звучал хрипло и тонко.
50
«Там, где живут чудовища» – книга Мориса Сендака о непростых отношениях девятилетнего мальчика Макса со своей семьей и окружающим миром, которая стала классикой современной детской литературы США, была издана миллионными тиражами и переводилась на множество языков.
– И все равно было жарко, – закончила Нола и закрыла книгу. – Хочешь, я прочту ее снова?
– Ладно, – произнес Лароуз едва слышно. Волна неясной грусти накрыла его. Он закрыл глаза и уснул.
– Интересно, существует ли ген стервозности? – задала вопрос Эммалайн, входя в свой дом после стояния на улице перед запертой дверью Равичей.
Сноу взглянула на Джозетт, и та произнесла:
– Неужели я слышу это от моей матери?
– Потому что если он существует, – продолжила Эммалайн, – моя сестра получила его от своей матери, которая была первостатейной стервой.
Девочки хмуро уставились на Эммалайн, отказываясь поверить, что их мать заговорила таким языком.
– Ее звали Марна. Она убила мужа и вышла сухой из воды. Конечно, он был основателем какого-то культа.
– Ничего себе.
Девочки протестующе замахали руками.
– Это бред, мама, – заявила Джозетт.
– Однако это правда, – возразила Эммалайн.
– Хорошо, мама, – энергично закивали Джозетт и Сноу, – но позволь тебе напомнить, что сказанное касается нашего деда.
– Ты, мама, говоришь слишком странные вещи. Я имею в виду, быть стервой – это одно, а убийство мужа уже не лезет ни в какие ворота. Ты что-то завираешься.
– Значит, вы не хотите слушать правду. Тогда чего вы хотите? – спросила Эммалайн.
– Мы хотим, чтобы наша жизнь стала нормальной, вот так, – изрекла Джозетт.
– Чтобы в ней ничего не случалось, кроме хороших вещей, – добавила Сноу.
– Мелодрама? Это отвлекает.
– Опять словарное слово! Дай пять!
Девочки хлопнули ладонью в ладонь.
– Хорошо, – проговорила Эммалайн. – Я вам уступаю.
Маккиннон заговорил с девушкой на ее языке, но она спрятала от него грязное лицо.