Лауреаты Демидовских премий Петербургской Академии наук

Мезенин Николай Александрович

Близкой к «теории официальной народности», но не совпадающей с ней была славянофильская концепция исторического процесса. Славянофилы противостояли западникам, выступали за принципиально отличительный от западно-европейского путь развития России на основе односторонне понимаемой ими самобытности. В противовес славянофилам западники выступали за развитие России по западно-европейскому образцу. Они критиковали крепостничество и самодержавие, выдвигали проекты освобождения крестьян с землей.

Самым значительным сочинением в славянофильской литературе по истории крестьянства можно считать докторскую диссертацию И. Д. Беляева «Крестьяне на Руси. Исследование о постепенном изменении значения крестьян в русском обществе» (1859

г., половинная Демидовская премия 1860 г.). Беляев — автор многих работ по истории русского крестьянского права, быта, а также военного дела и летописания в России, долгие годы был профессором Московского университета по кафедре истории русского права.

Работа Беляева «Крестьяне на Руси» явилась в русской историографии первым систематическим исследованием по общей истории крестьян со времен Киевской Руси до XVIII в. В работе, написанной в обстановке подготовки крестьянской реформы 1861 г., Беляев стремился дать ответы на многие жгучие вопросы современности. Сочинение изобиловало ссылками на многочисленные источники, что придавало ему высокую научную ценность в изучении крестьянского быта и реальных отношений между крестьянами и помещиками. И. Д. Беляев первый из русских историков использовал актовые материалы. «Изучение актового и летописного материала позволило Беляеву осветить историю крестьянского законодательства с возможной для его времени полнотой», — считал А. В. Предтеченский [71, с. 330].

Эта же мысль отмечалась и Н. Г. Устряловым: «Автор не говорит ни одного слова наугад; каждое положение его подтверждается тем или другим документом, и вся история нашего крестьянства, от первых исторических сведений до времен императора Павла I, изложена весьма отчетливо и беспристрастно, с ясным и положительным указанием состояния его в разные эпохи. Вообще, можно сказать, что трудно исследовать основательнее столь важный вопрос, занимающий теперь не только Россию, но и всю Европу» [60, с. 123].

Однако на работе Беляева сильно сказались славянофильские концепции исторического процесса, что привело автора к идеализации положения крестьянства в Древней Руси. Беляев рассматривал крепостное право как «болезнь русского общества», а его ликвидацию — как процесс «постоянного выздоровления», начавшийся с конца XVIII в. указами Павла I, а затем продолженный законодательством по крестьянскому вопросу Александра I и Николая I. Далеко от истины также объяснение процесса закрепощения. Автор ошибочно считал, что крестьяне вплоть до XVI в. были свободны. Прикрепление же крестьян к земле произошло якобы только в самом конце XVI столетия и, по Беляеву^ «было принято как средство, как лекарство против излишнего отягчения крестьян казенными податями» [48, с. 93].

Несмотря на ошибочность общеисторических взглядов И. Д. Беляева, собранный в книге «Крестьяне на Руси» фактический материал и отдельные выводы сохраняют интерес и для современных исследователей.

Крупнейший проводник идей славянофильства и панславизма историк В. И. Ламанский был автором многих работ по истории славян, палеографии, этнографии. Наиболее видная из них — его магистерская диссертация «О славянах в Малой Азии, Африке и в Испании» (половинная Демидовская премия 1860 г.). По оценке «Советской исторической энциклопедии», работа Ламанского проникнута славянофильской концепцией и построена на недопустимых для научной работы методах [47, т. 8, с. 386].

Историк славянофильской школы А. Н. Попов оставил многочисленные труды о русских летописях и хронографах. По мнению советских историков, большой научный интерес представляют изданные Поповым «Материалы для истории возмущения Стеньки Разина», отмеченные половинной Демидовской премией (1858 г.). Для историка-славянофила Попова крестьянское восстание под руководством Разина, конечно, «бунт»: движение, нарушающее установленный государством порядок. Однако этим трудом Попова пользовались,

по словам историка К. Н. Бестужева-Рюмина, главным образом все прочие исследователи этого движения.

В отзыве на работу А. Н. Попова академик Н. Г. Устрялов высказал интересную точку зрения относительно состояния русского источниковедения того времени, особенно о народных движениях: «Занимающимся русскою историею известно, как еще мало издано источников, а тем менее обработано критически… Недостаток печатных источников особенно ощутителен в русской истории XVII века. О некоторых происшествиях, часто весьма важных, историк, на основании достоверных источников, принужден сказать несколько слов, не имея возможности проследить самое происшествие, ни объяснить его значение. К числу таких неясных событий принадлежит возмущение Стеньки Разина. Народные предания и песни вместе с сказаниями иностранцев сохранили гораздо более известий, нежели источники официальные» [72, с. 105]. В своем резюме Устрялов, «имея в виду важность этих документов, до сих пор неизвестных и тщательно ныне изданных, принимая, сверх того, в соображение отчетливый и верный рассказ о мятеже Разина, основанный исключительно на актах и других материалах несомнительных» [72, с. 107], рекомендовал сочинение А. Н. Попова к награждению премией.

В изучение истории, экономики и этнографии Казахстана внес свой вклад историк и государственный деятель А. И. Левшин. В трехтомном «Описании киргиз-кайсацких или киргиз-казачьих орд и степей» (1832 г., половинная Демидовская премия 1834 г.) он использовал официальные материалы Азиатского департамента МИД, архивы первых послов к ханам, народные казахские сказания, работы историка и экономиста из Оренбурга П. И. Рычкова и записки лиц, посетивших эти края. Эту книгу изучал А. С. Пушкин, работая над «Историей Пугачева». По мнению Ф. В. Шахматова, «ценность работы Левшина была в том, что он впервые дал систематизированное изложение истории казахов, обобщив все имевшиеся в то время данные об этом крае. Однако он сильно идеализировал в своем труде казахский быт, обычаи, деятельность казахских ханов и других феодалов, доверившись феодальным легендам и преданиям» [71, с. 650].

В первой половине XIX в. выходят и другие работы по истории различных краев России. В Одессе даже сложилось местное Общество истории древностей, развернувшее активную работу по изучению истории Новороссийского края. Здесь в первую очередь следует назвать историка Украины А. А. Скальковского, отмеченного половинной Демидовской премией 1849 г. за «Опыт статистического описания Новороссийского края». Главные его труды сохраняют до сего времени значение источников по истории Южной Украины и Запорожской Сечи, так как в них использованы некоторые ценные документы, в настоящее время частично утраченные. Однако реакционная позиция историка в оценке движения гайдамаков вызвала отповедь Т. Г. Шевченко.

В области истории А. А. Скальковский был отмечен почетным отзывом (1847 г.) за «Историю Новой Сечи, или последнего коша Запорожского». Автору посчастливилось открыть и спасти от истребления домашние акты последнего Запорожского коша. В 1839 г., осматривая архивы присутственных мест в Новороссийских губерниях и в Бессарабской области, он нашел в Екатеринославе целые кипы старых бумаг, из которых значительная часть уже истлела. В этих кипах находились дела последнего Запорожского коша с 1730 по 1775 г. Они содержали дипломатическую, церковную, торговую, административную, даже частную переписку запорожцев с копиями прежних старинных документов. Кроме того, автор сам посещал описываемые им места и пользовался рассказами столетнего старца, одного из последних запорожцев — Никиты Кирша, слушал его любопытные сказания, а также знакомился с песнями и народными преданиями. С большим трудом разобрав и приведя в порядок найденные материалы, Скальковский закончил свой труд по истории Запорожской Сечи.