Лауреаты
Шрифт:
Исполнение, кстати, было жутко фальшивым. Зато припев повторялся раз шестнадцать подряд:
«Но образ твой
Уже стоит передо мной,
Уже стоит,
Уже стоит,
Уже стоит передо мной».
И опять:
«Уже стоит,
Уже стоит,
Уже стоит
Потом эти строчки часто вспоминали и активно цитировали почти все члены клуба. Обыгрывая совершенно иные ситуации с предметом, который уже стоит.
Встречались и образцы гражданской лирики. С радио нам перекинули пришедшую за славой супружескую пару. Они там показали свежесработанную нетленку. И от них отделались классическим способом – послали в определенное место. Как раз туда, где мы собирались.
Лично мне их творение запало в душу на всю оставшуюся жизнь. Муж сочинил музыку, жена – стихи:
«Я гражданин Советского союза
И этого нисколько не стыжусь.
Я гражданин Советского союза
И этим светлым именем горжусь!»
На дворе стоял примерно восьмидесятый год. И про отсутствие стыда ребята писали на полном серьезе...
После смерти Потемкина клуб, на удивление, не захирел, а продолжал активное существование. Красовский был одним из тех, кто стоял у его истоков. Я пришел позднее. И наши с Сережей сочинительские пути долго не пересекались. Хотя, конечно, кое-что друг о друге мы узнавали со стороны.
Так, однажды мне поведали трогательную историю о песне Красовского «Дубравушка».
Ее согласилась петь Мария Хоменко. Она тогда была активным живым классиком популярной музыки. Сережа сделал инструментальную фонограмму, и они вместе поехали в Москву – записывать клип на телевидении.
Песня имела припев:
«Шуми, шуми, дубравушка,
Листами с высоты,
Ведь нас в траве-муравушке
Видала только ты».
Шел разгар застоя. Колбаса стоила два двадцать. Водка – три шестьдесят две. Подступы к телеэкрану бдительно охранялись личной и государственной цензурой.
Редактору стихи категорически не понравились.
– Что это у вас? Листочки шумят, понимаете ли, высота, а тут они в траве еб… , то есть, хм… кувыркаются. Надо переделать!
Автор текста, Марк Малов, безмятежно шинковал концертную капусту где-то на бескрайних просторах отчизны. Мероприятие срывалось.
В коридоре телестудии Сережа неожиданно встретил знаменитого поэта-песенника Михаила Березова. Который когда-то придумал замечательный афоризм «Деньги – не Пахмутова». Они с Красовским были знакомы и даже кое-что написали вместе.
Сережа
– Давай десять рублей.
Сережа протянул червонец. Березов с ходу продиктовал две последние строки:
«А в травушке-муравушке
Весенние цветы».
Песня стала популярной. Ее и сейчас иногда можно услышать по ретро-программам радио.
В те годы я писал, в основном, для самого себя. И исполнял стихи под гитару. Мы с Сережей часто сталкивались на разного рода мелких полулегальных выступлениях для заработка. Что, понятно, способствовало последующему сближению.
Какие-то черты его характера непонятны мне до сих пор.
Например, практически полное безразличие к женщинам. Все мои приятели без колебаний клеятся к попадающимся на жизненном пути существам противоположного пола. Независимо от их возраста и прямо пропорционально влиянию алкоголя.
Красовский в таких случаях рвется к роялю. Женские чары его трогают мало. Ему надо глушить нахлынувшую тоску звуками собственных мелодий. И потом мчаться куда-то в ночь, чтобы влиться в очередную полупьяную компанию и показать ей умение лупить по клавишам.
Поэт-пародист Эдуард Ломов вспоминал, как Красовский однажды звонил ему среди ночи. Буквально вырвав из объятий целебного сна.
– Эдик, привет! Мы сейчас хотим к тебе приехать. У тебя выпить есть что-нибудь?
Эдик прислушался к ровному дыханию сопящей в соседней комнате супруги.
– Сережа, ты знаешь, сколько сейчас времени?
– Всего-то час ночи. Мы решили: берем тачку – и к тебе. Посидим, попоем...
– Я иду спать, – сказал Ломов. – Позвони мне часа через полтора.
– Зачем? – не понял Красовский.
– А чтоб я тебя окончательно на хер послал!
Правда, с годами Красовский слегка остепенился. Плотно решил квартирный вопрос. Нарастил массу и стал вальяжным в жестах и поступках. Оброс нужными знакомствами. Бдительно следит за успехами молодой российской демократии.
Как-то в разговоре возмущался тем, что власти в очередной раз закрыли известную телепередачу:
– Так же нельзя! Говорят о свободе прессы, свободе телевидения, а сами... Надо все делать по-другому. Не нравится – подавай в суд. Или нанимай бандитов, пусть отхреначат кого надо по первое число. Чтоб – как в цивилизованных странах!
Я давал ему почитать рукопись своей повести «Держи хвост морковкой!». Там масса забавных вставных эпизодов из жизни моих знакомых. Сережа позвонил через неделю. Разбор начался с ревнивого упрека:
– А меня почему не отразил?