Лауреаты
Шрифт:
Потому что конкурса, как такового, нет и в помине. Есть обойма, куда входят известные исполнители, прочно забившие места в традиционном ежегодном телешоу. Как и положено настоящим звездам – далекие, неприступные, голубые…
Каждый, естественно, отбирает номер из своего репертуара. Одни и те же певцы тянут в гору одних и тех же авторов. Они все давно знают и любят друг друга. И пролезть в этот круг посложнее, чем в игольное ушко.
К тому же мое везение не закончилось. Оно нашло
Несколько лет назад Ира вдохновенно трудилась у нас администратором концертной группы.
Тогда наши отношения какое-то время были особо теплыми и романтическими. Однажды на гастролях она затащила меня в местный Дом природы на выставку кроликов. И за это даже постирала мою рубашку. Предварительно замочив ее вместе с грудой разноцветного белья.
Рубашка покрылась радужными разводами. Из нее получилась вполне элегантная тряпка для вытирания стола.
На наших концертах Ире было скучно. Она уже видела их тысячу раз. И поэтому зевала, чесалась, ела конфеты и читала книгу. Но из зала не уходила. И глядя на нее, зрители часто вели себя соответственно. А выступающие ругались и намекали, что характер Иры вполне соответствует ее фамилии.
Я частично разделял подобное мнение. Со скидкой на игру жизненных обстоятельств. В конце концов, человек не виноват, что помимо обезьяны произошел от определенных родителей. Не каждому дано родиться ярко выраженным Ивановым.
Как-то я коротал время в кабинете завотделом «Вечерки» Жени Смехова. Женя и еще один пришедший литератор обсуждали вариант будущей зловеще-криминальной статьи. В беседе мелькнула условно немецкая фамилия Розенцвай.
– Интересно, как она переводится? – спросил я, чтоб вступить в разговор. – Розен – это розовый…
– А цвай – два, – объяснил Смехов. – Получается: дважды розовый.
И чуть подумав, добавил:
– То есть абсолютно не голубой!
Пока я сбивчиво комментировал свои успехи, в сумасбродной Ириной голове зрело нужное судьбоносное решение.
– Что значит: «не еду, потому что дорого»? Дорого – это сколько?
Я осторожно назвал примерную сумму.
– Это дорого? – с нажимом удивилась Ира. – Не переживай, такие деньги я тебе выделю. Так и быть. В память о старой дружбе.
– Ты ж понимаешь, что я их вряд ли отдам, – на всякий случай предупредил я. – Как-то неловко получается…
– Не отдашь, так отработаешь. Я скоро переезжаю, будешь мне мебель носить. Мне нужна дешевая рабочая сила.
Я
То есть мир вдруг оказался не без добрых людей. И, конечно, предстал в совершенно ином свете.
ПОЕЗД
В одной компании я слышал гениальную байку о российском туристе. Его занесло в какую-то сугубо зарубежную страну – типа Барбадоса или Антигуа. В общем, туда, где сплошные доны Педро и много-много диких обезьян.
Там на европейского человека, хоть и россиянина, до сих пор смотрят, как на микроволновую печь в хижине дяди Тома. И даже иногда просят поставить автограф или пожелание аборигенам на незнакомом для них языке.
Одна девушка-смуглянка предложила, чтоб ей черкнули что-нибудь на память прямо на футболке. Иностранцы, понятное дело, активно откликнулись и не поскупились на красивые фразы типа «Пусть на вашей земле всегда будет мир!» или «Счастья и любви тебе, юная красавица!»
Россиянин тоже принял участие в веселой акции. Тем более, что наш человек перед трудностями не пасует, он их создает.
Он не растерялся в непривычной обстановке коварного зарубежья. И накарябал где-то в районе покрытого хлопчаткой живота: «Здесь был Вася».
Это я к тому, что в дальней дороге усталый путник раскован, не слишком угнетен заботами и всегда готов радовать окружающих своей повышенной активностью. Он даже в Москву едет как бы за туманом, запахом тайги и пиратскими сокровищами таинственного острова.
И наши поезда для него – действительно самые поездатые в мире.
Уже на вокзале Красовский заботливо изъял Ирины деньги из моих ненадежных сомнительных лап.
– Я буду за тебя платить, – великодушно пояснил он. – А ты можешь ни о чем не беспокоиться.
Особого беспокойства не было. Чемодан в руках, билеты взяты, до первого стука монотонных колес чуть больше двадцати минут.
Было желание без помех позвонить из автомата. Напомнить о себе тоскующей в безмерном одиночестве любимой.
Я отправил Красовского в вагон и пошел осуществлять задуманное.
После продолжительных гудков на связь вышел слегка невменяемый художник Боря.
– Здорово! А Танюшки нет, куда-то свалила. Передать что-нибудь?