Лайла. Сквозь галактику за счастьем
Шрифт:
— Давай, Лайла. Ты сможешь, дорогая. Я в тебя верю, — раздалось сзади подбадривающее от Дафны Маас.
Переводчица до начала выступления стойко держалась рядом и, как могла, старалась меня успокоить, дав совет “забыть”, что передо мной толпа, и сконцентрироваться только на господине капитане, ради которого я и решилась на эту авантюру.
Еще шаг. Еще. Это длилось секунды, но для меня они растянулись в вечность, словно каждое движение давалось с гигантским трудом, а окружающий меня воздух сделался настолько густым и вязким, что физически мешал дойти до
В каком-то почти отчаянье я выставила перед собой манипулятор как щит, отделяющий меня от зрителей.
Затем нашла глазами командира "Невуса", криво улыбнулась ему, совершенно неграциозно приземлилась на высокое сидение, установленное специально для меня андроидами-помощниками во время речи шефа ровно посередине платформы, прямо по центру светового пятна, положила инструмент на колени, открыла рот и...
... не смогла сделать абсолютно ничего. Не начать играть. Не начать петь.
Горло свело спазмом, в глазах заплясали мушки, сердце заколотилось, как сумасшедшее.
Тихо. Вокруг стало так пугающе тихо, что был слышен шум систем жизнеобеспечения фрегата.
О, космос, я не смогу. Я не справляюсь. Я снова застыну статуей, а потом в панике ринусь прочь, чтобы не слышать смешков и улюлюканья.
“Давай же. Ну, давай. Не бойся, Лали. Музыка внутри тебя, просто дай ей вырваться на свободу.”
“Ой, не будите тумэ ман молодого. Ай, да пока солнышко ромалы не взойдёт.”
Затянула я слегка дрожащим тихим голосом первое, что пришло на ум, хотя изначально планировала начать вообще не с этого романса.
С непривычки пропевать слова на старом сигойном языке было очень тяжело, но зато я смогла сконцентрироваться на правильной артикуляции и тем самым немного снизить градус своего волнения.
Пальцы сами автоматически в нужной последовательности перемещались по сенсорам ладов, порхали по пластинам струн.
Я смотрела на изумлённого полковника Полякова, жадно наблюдающего за моей игрой, прислушивающегося к каждой пропетой фразе, впитывающего и пропускающего через себя созданную моим голосом и моими руками музыку.
С каждым новым выходящим из-под моих пальцев звуком его лицо все отчетливее наполнялось блаженством, становилось мечтательным и отрешенным от реальности.
“Так вперед за сигойнской звездой кочевой, Где планеты становятся в ряд.”
Голос постепенно выровнялся, перестав испуганно сипеть и неуверенно дрожать, обретая объем, насыщенность и глубину, снижаясь в привычную мне тональность и становясь все проникновеннее и эмоциональнее.
Я с удивлением ощутила, как тело постепенно расслабляется, а сердце больше не пытается выпрыгнуть из грудной клетки.
“Ай, нэ, нэ, нэ, да, нэ, нэ, нэ”
Нога притоптывала в такт песни.
Честно говоря, у меня даже возникло несвойственное ранее при пении желание вскочить и пойти в пляс, ведя плечами, прищелкивая пальцами, вращая головой и взмахивая невидимой юбкой.
"Руку
Ближе к концу выступления я смогла, наконец, оторвать взгляд от полковника и посмотреть в толпу, с восторгом внимающую льющейся из меня мелодии. По удивленным, ошарашенным, улыбающимся лицам я поняла, что увиденное и услышанное им определенно нравится.
Кто-то даже прихлопывал или протаптывал, не в силах устоять на месте. Кто-то шевелил губами, повторяя за мной строчки, пропетые во второй или третий раз.
Я с облегчением выдохнула, изящно перебрала пальцами по сенсорным струнам, закрыла глаза и решила напоследок исполнить свою любимую мелодию, вызвавшую у Дафны слезы.
“Давай друг друга украдём И никому о том не скажем И не обмолвимся тайком О самой грешной в мире краже Разбогател за ночь одну Не будем ведать мы в объятьях Что жизнь за дверью ждёт к утру Как неизбежное заклятье.”
Когда мелодия смолкла, я распахнула глаза и обвела взглядом зрителей своего первого в жизни настоящего, полноценного концерта.
Отложила манипулятор, поднялась и замерла, а затем медленно, с достоинством поклонилась.
Тихо. Только звук моего дыхания и гудение.
Внутри себя я ликовала. Хотелось закричать от радости, запрыгать, побежать и обнять Дафну, благодаря ее за болтливость, а потом и Лелуко Тада за то, что поверил в меня и настойчиво просил все же решиться на подобный отчаянный шаг.
Я сделала это. Я переборола страх сцены. Я смогла!
— Браво!
– выкрикнул неожиданно кто-то.
И... зал взорвался криками и аплодисментами.
“Ты бы гордилась мной, бабуля Нана”, — подумала я с легкой грустью.
— Благодарю вас, Лайла. Это было чудесно. Вы сделали мне самый незабываемый подарок, —раздался растроганный голос капитана.
— Я старалась, — скромно потупилась я, пряча довольные глаза.
Потом еще раз окинула взглядом команду “Невуса” и их одухотворенные лица, убеждая себя, что происходящее — не сон и не фантазия, и незаметно щипая себя за бедро.
Поклонилась еще раз, забрала гитарный манипулятор с сиденья и снова зашла в тень, лишь там расплывшись в счастливой, немного пьяной улыбке, а затем задохнувшись в объятьях засыпающей меня восторгами Дафны.
И, конечно же, я уже не видела сразу несколько вещей, которые затем повлияют на всю чреду произошедших далее событий.
Того, как молодая верданка Гура Цун решительно схватит контейнер с вином и примет решение принять ухаживания Талиса де Сильвы.
Того, как капитан Эйор Альто брезгливо фыркнет и покачает головой, ставя на мне, как на объекте для своего мужского интереса, крест, но при этом злясь из-за этого и желая как-то отплатить мне за принесенное ему разочарование. Ведь до сегодняшней моей выходки он готов был смириться с тем, кто я есть по крови, но теперь увидел, что перед ним действительно сигойна, которых он всегда недолюбливал по личным причинам.