Лайон Нейгард и предвыборный заговор
Шрифт:
– Мы с ней только разговаривали, - тихо отозвалась Шанна. – Ей нужно было выговориться и только. Кроме меня, она никому не могла доверять.
Лайон сделал осторожные два шага и присел на кровать.
– Если у тебя были какие-то чувства к эльфийке, поделись информацией. Я обещаю, что никто не узнает… о тебе.
Даже в полутьме было заметно, как дрожат слезинки в глазах у Шанны.
– Она была такой светлой, - вдруг произнесла девушка. – будто лилия в гниющем болоте.
Она села на край кровати. Так, чтобы можно было резко вскочить и убежать.
– Сколько раз она была у тебя?
– Я не считала. Семь, может быть, восемь. Когда накатывало, она приезжала ко мне
– Да, Триандл мне сам в этом признался.
– Что должно быть в голове у человека, чтобы следить за собственным кандидатом?
– В голове эльфа, - поправил её Лайон. – Он мне сказал, что это было для её защиты после нападения.
– Он боялся, что Эллимайна соскочит. Откажется быть его марионеткой. Дёргать руками по его велению.
– Она могла уйти?
– Она постоянно металась между «оставить кампанию» и «идти до конца». Эллимайна считала, что Бёрку нужны изменения. Город остывает. Заводы закрываются, люди получают нищенскую зарплату, социального обеспечения никакого. Неравенство перед законом… это лишь то, что приходит в голову первым. Она хотела всё это остановить.
– Да, я слышал о её планах.
– Это были не просто планы. Она проводила собственное расследование. Составляла досье на политиков и богачей Бёрка. Выясняла, кто из них прикормлен Элисоном, кто Триандлом, а кто работает на столичные силы. Она собрала досье на большинство влиятельных персон города.
«Почти, как он сам» - подумал Лайон между делом.
– Если кто-то об этом узнал…
– Один человек об этом знал точно, - сказала Шанна и в её взгляде Лайон увидел искорки ненависти. – Около полутора лет назад в её кампанию был нанят сотрудник. Некто Алан Бэкворт.
«Алан Бэкворт… он слышал это имя недавно» - подумал Лайон.
– Он должен был стать её основным секретарем: вести дела, организовывать встречи и так далее. И поначалу всё было замечательно. Бэкворт работал без выходных, трудился на благо её кампании и организовал ряд важных встреч с богатеями Бёрка. Но со временем, она начала замечать, что мэр опережает её встречи на шаг. Она посчитала, что из её окружения кто-то шпионит на Элисона. Подозрения пали на секретаря. В офисе прошли масштабные чистки, и Бэкворт попал под увольнение. Он был удивлён и крайне раздосадован. Несколько раз приезжал в Элв Каэлора, надеясь уговорить эльфийку дать ему второй шанс. Но Эллимайна наняла других помощников и пересечения с Элисоном прекратились. Она не была уверена наверняка, что именно Бэкворт был крысой, пока полгода назад мэр не явился на дебаты в компании того самого Алана Бэкворта.
«Точно! Это же тот секретарь, что приходил вместе с Элисоном в департамент с пару недель назад!»
– Бэкворт мог пойти к Элисону уже после отказа Эллимайны, - предположил Лайон.
– Верно. И всё же есть определенный шанс, что именно он сливал мэру сведения о встречах.
Предположения были слишком притянутыми за уши, но Лайон мог с этим работать. Он вспомнил, что Глоу во вчерашнем допросе также упоминал Бэкворта в качестве связного. Может быть так, что Элисон опутал кампанию Эллимайны сетью шпионов, которые передавали информацию о шагах эльфийки.
Лайон поблагодарил Шанну за помощь (заплатив тысячу фартингов в руки) и покинул бордель.
Глава 22
Подъезжая к мэрии, Лайон пытался вспомнить, когда и при каких обстоятельствах последний раз был в этом здании. Будто весь успех допроса Бэкворта состоял только лишь в этом полузабытом воспоминании. Мозг медленно по кусочкам составлял события того дня полтора года назад.
Кажется, Лайону пришло приглашение на званый ужин по случаю открытия приюта для беженцев в Эджипорте. Письмо обещало много вкусной еды и дармовой выпивки. Но он, склонный соглашаться на подобные предложения, не желал выбираться из кровати. Всё естество протестовало – его подташнивало, болела голова, а перед глазами плыли едва заметные пылинки. Накануне Сэнвелл вытащил его из какого-то захудалого бара в доках и, по ощущениям, ему неплохо ударили по голове. Сам Лайон тот вечер напрочь не помнил, что лишь мирило с мыслью о неравной драке с местными завсегдатаями.
Ещё Лайон не хотел идти, потому что пришлось бы улыбаться этим лизоблюдам. С ними наверняка нужно беседовать, справиться о здоровье детей, родственников и домашних животных и, конечно же, радоваться прекрасному мероприятию. Слава мэру, мэру хвала!
Сэнвелл тогда настоял на поездке:
«Выходы в свет позволяют вам не одичать, Лайон».
Да, одичаешь тут!
Вечер получился прекрасным только лишь потому, что Лайон прямо на входе вылил в себя три бокала игристого вина, которые мгновенно затуманили разум и слегка развязали язык. Он даже пообщался с кем-то на повышенных тонах, дискутируя о новом законе акцизов на бензин, который провели в столичном Сенате. Когда начался аукцион, Лайон уже был крепко пьян, так что у него не возникло сожалений, что спустил около пятидесяти тысяч фартингов на какие-то безделушки. Все деньги пошли на благотворительность, и великосветские дамы ещё долго отмечали его широкие жесты. Разумеется, в положительном ключе.
Но почему же он должен был вспомнить этот приём?
Лайон перебирал в голове то немногое, что позволяло воспроизвести сознание, затуманенное сочетанием игристого вина и головной боли. Какие-то лица, слова, выкрики, поздравления, сочувствия… Внезапно Лайон увидел перед глазами Эллимайну на сцене. Ослепительную в свете софитов. Эльфийка что-то говорила собравшейся публике, Лайон отпускал цветастые комплименты миловидной помощнице, не отводя взгляда от её декольте. И в тот момент, когда Лайона стали чествовать, как самого щедрого покровителя центра для беженцев, его одёрнул кто-то из стоящих на сцене. Одёрнул грубо, сказал что-то вроде: «ведите себя подобающе!». Это был не Сэнвелл. Дворецкого не пропустили на мероприятие для сливок Бёрка.
От внезапного озарения Лайон чуть не потерял управление и не влетел в двигавшуюся вперед машину. Это был Алан Бэкворт! Он как раз работал в штабе эльфийки. А Лайон в ответ пообещал, что если помощник не заткнется, то он лично проконтролирует, чтобы тот сожрал свой галстук.
«Каким же я был ублюдком» - подумал Лайон, останавливаясь возле здания мэрии.
Визуально здание было чуть меньше, чем полицейский департамент, но значительно чернее, будто вобрало все грехи этого города.