Лазарит
Шрифт:
— Да там сущее побоище, мессир! — воскликнул один из охранников, поправляя сбившийся на затылок круглый шлем с наносником. — Пришлось разгонять оголтелый сброд, вот она и проскочила. Эту мы мигом…
— Стойте! — внезапно воскликнул Гвидо, бросаясь к женщине. — Мадам, любезная сестрица! Вы ли это?
Женщина сбросила облегавший ее голову полотняный вампл [89] — и по ее плечам каскадами рассыпались светлые, почти серебряные вьющиеся волосы. Глаза ее были серо-зелеными, а брови также светлыми, но над ними на восточный манер были нанесены
89
Вампл — средневековый женский головной убор, нечто вроде апостольника у монахинь: цельный покров с отверстием для лица, ниспадающий на плечи и скрывающий под собой волосы.
— Пусть эти выйдут! — властно распорядилась она. — И пусть не болтают, что видели меня здесь.
— Не беспокойся, Изабелла. Это мои пулены, они верны своему королю.
Пулены, потомки христиан и сарацинок, оставались преданными Гвидо несмотря ни на что. Но именно они могли признать эту юную женщину — принцессу Изабеллу Анжуйскую, младшую сестру упокоившейся королевы Сибиллы.
Изабелла поднялась, опираясь на руку Гвидо. Несмотря на свой наряд лагерной шлюхи — обтрепанное платье, замызганный вампл и широкую накидку с многочисленными заплатами, — держалась она с достоинством.
— К чему этот маскарад, Изабелла? — осторожно спросил король.
Молодая женщина неожиданно разрыдалась.
— Гвидо! О, Гвидо, спаси меня! — Она рухнула на колени, цепляясь за полу туники короля.
Это была истерика, и братья Лузиньяны поначалу растерялись, но мягкий голос Гвидо постепенно сделал свое дело. Король усадил Изабеллу в кресло и закутал бархатным плащом, коннетабль подал ей чашу с водой.
— Они хотят выдать меня замуж! — наконец вымолвила она, стуча зубами о чеканный серебряный край чаши.
Братья Лузиньяны переглянулись — обоим показалось, что они ослышались. Эта девятнадцатилетняя высокородная особа уже восьмой год являлась супругой сеньора Онфруа Торонского, и брак этот считался счастливым, несмотря на отсутствие детей. Но в том не было никакой беды, ибо двое юных супругов, обожавших куртуазные игры, музыку и прогулки рука об руку по крепостным стенам при луне, сами были еще почти детьми.
— Кто хочет вас выдать замуж, мадам? — осведомился Амори.
— Все: моя мать, Конрад Монферратский и даже король Франции. Они утверждают, что теперь я стала наследницей престола, и вместе с моей рукой корону получит тот, кто станет моим мужем.
Гвидо отшатнулся и взволнованным жестом отбросил назад просторный капюшон. Амори открыл было рот, чтобы возразить, и молча его закрыл. Изабелла же продолжала свой рассказ, и постепенно картина прояснилась.
Сегодня среди дня ее привели к шатру французского монарха. Тот милостиво принял ее, осыпав любезностями, и в конце концов объявил, что отныне не кто иной, как она, — надежда этой земли, а ее муж должен стать королем и защитником Гроба Господня. Но поскольку ее супруг Онфруа де Торон утратил свои владения в Трансиордании и они с Изабеллой теперь живут на иждивении короля, Онфруа не может иметь собственное войско.
— Он и прежде
Этот Онфруа считался одним из счастливчиков, которым удалось выгодно жениться, что на самом деле было неправдой. Да и воином он никогда не был: образованный, тонкий, приятный в обхождении юноша, Онфруа считался мужем Изабеллы с тех пор, как их, еще детьми, обвенчали в замке Крак де Шевалье, который в ту пору осаждала армия Саладина. Взять замок сарацины не сумели, но Онфруа с Изабеллой остались вместе, постепенно взрослея, а когда время детских забав ушло, стали жить как супруги.
— Где сейчас ваш муж? — спросил Гвидо.
Изабелла не знала. Ее мать, вдова короля Амальриха I [90] — Мария из византийского рода Комнинов, призвала дочь к себе и объявила, что та уже разведена. И показала Изабелле послание, полученное ею от недавно взошедшего на престол Святого Петра Папы Римского Целестина III. В нем говорилось, что брак Изабеллы, принцессы Иерусалимской, и Онфруа де Торона должно считать расторгнутым ввиду того, что при совершении таинства жених и невеста были еще детьми и не могли отвечать за свои поступки, к тому же брак был заключен против воли королевы-матери.
90
Амальрих (Амори) I Иерусалимский (1136–1174) происходил из Анжуйской династии. Был отцом короля Бодуэна Прокаженного (1161–1185), Сибиллы Иерусалимской (супруги Гвидо де Лузиньяна) и Изабеллы Иерусалимской.
— Прежний Папа ни за что не совершил бы подобную низость! — побелевшими от гнева губами с трудом выговорил Гвидо.
Он лучше, чем кто-либо, понимал, что задумали его враги: теперь, когда не стало Сибиллы, они решили короновать Изабеллу, единственную наследницу Анжуйской династии на Иерусалимском троне. Но муж Изабеллы, Онфруа де Торон, — поэт и музыкант, изнеженный книгочей, не мог быть предводителем крестоносных воинств.
— Хочешь, я подниму наших людей и прикажу им охранять вас с Изабеллой? — Амори опустил тяжелую кисть на рукоять меча.
— Чтобы воины в христианском лагере подняли мечи друг на друга, а сарацины воспользовались распрей и напали? — резко проговорил Гвидо.
— Но что же делать? Разве ты не понимаешь, что они вознамерились лишить тебя трона?
Гвидо пристально смотрел на изумрудный крестик, лежавший у него на ладони, словно черпая в нем мужество. Наконец он повернулся к Изабелле:
— Дорогая сестра, полагаю, вам следует оставаться в моем шатре. Я должен посоветоваться с верными мне людьми. А кстати — кого они прочат вам в мужья?
— Как? Разве я не сказала? Конрада Монферратского!
Она залилась слезами, а Гвидо, что выглядело в высшей степени странно, расхохотался.
Утром немало людей собралось у шатра короля Гвидо. Все они были вооружены и никого не подпускали к шатру, кроме молодого Онфруа де Торона, которого Амори разыскал в лагере и отправил к жене.
Гвидо, откинув полог шатра, вошел в ту его часть, где нашли убежище Онфруа и Изабелла. «Двое детей, — невольно подумал он, — двое перепуганных, жмущихся друг к другу детей».