Лебеди остаются на Урале
Шрифт:
Но старший кузнец и не думал сдаваться. Нет времени даже передохнуть: Ясави загрузил кузницу как никогда. Не успели наладить сеялки и плуги, как привезли жнейки и веялки. Да еще всякий мелкий ремонт — текущий, как говорил Галлям. Что бы ни случилось в поле или на дороге — сломалась ли передняя ось телеги или расковался конь, — бегут в кузницу: выручай, мол; шина слетела, болт отскочил — давай сюда Галляма или Бурана!
С непривычки у Бурана все время звенит в ушах. Решил было поработать полдня, подковать пару лошадей, а задержался вон на сколько.
Сев кончается, на носу сенокос. Как тут уйдешь?
Буран внимательно присматривался и прислушивался к тому, что происходило в родном ауле. Кузница стояла на бойком месте: сюда приходили люди и приносили самые противоречивые слухи. Где только рождались они?
— Крутую дорогу выбрали, — отвечал сам себе Буран. — Она манит и пугает. Крестьяне с беспокойством думают о будущем. Все им теперь непривычно!
Раньше у всех поколений карасяевцев была одна судьба. Они сеяли пшеницу или рожь, держали одну или две лошади, корову и мелкий скот, чтобы прокормиться. Их жизнь была ограничена своим небольшим хозяйством. А теперь другие люди, со стороны, взялись направлять жизнь аула. И надо сказать, не всегда удачно они это делают.
Вдруг потребовал район, чтобы построили в колхозе свиноферму. Карасяевцы возмутились, наотрез отказались ухаживать за «погаными животными», пригрозили, что уйдут из колхоза. С большим трудом Ясави Хакимов отбился от свиноводческой фермы. Только было улеглись страсти, как прислали новый план по овощеводству. А карасяйки сроду не занимались овощами, покупали их в окрестных русских и украинских селах.
Аул бурлил, как большой котел, рассчитанный на сотни ложек.
Кузнецы ковали, клепали, паяли, лудили, а заказы все не убывали, наоборот, их накапливалось все больше и больше. Приходилось изворачиваться, чтобы угодить заказчикам. Одни из них ласково упрашивали, а другие угрожали пожаловаться председателю.
Кон… ком… кон… ком…
С тех пор как появился Буран, старший кузнец присмирел: видно, подействовало на него предупреждение Ясави. Подручного он принял без радости, но и отказываться от него не собирался. Видел — работа горит в его руках. Этот ловкий и сильный парень был рожден для кузнечного дела.
Только иногда, когда какая-либо карасяйка вместе с самоваром, который нужно было починить, приносила бутылку самогонки, Галлям настороженно косился на свидетеля его тайных сделок. Но тот делал вид, что ничего не замечает.
«Я тут временный человек. Зачем соваться не в свое дело?» — думал Буран.
Как-то однажды, когда Галлям и Буран были в кузнице, Галлям вдруг перестал бухать молотом. Передохнуть, что ли, решил?
— Иди, к тебе пришли, — сказал он, хитро подмигнув.
Буран оглянулся и увидел девушку, несмело заглядывавшую в темную кузницу. Да ведь это Зифа! Вот не думал не гадал…
— Кумган принесла, что ли? — пошутил Буран.
На грязном от пота и сажи лице его блеснули зубы. Зифа терпеливо ждала, пока
— Ну, хватит, не на свадьбу собираетесь!
— А почему бы и нет? — отшутился он.
— Меня Кабир прислал собрать сведения. Из райкома запрашивают, как мы читаем художественную литературу. Вот и пришла узнать, какие книги вы прочитали с тех пор, как вернулись.
Буран громко рассмеялся и окончательно смутил этим члена бюро комсомольской ячейки.
— Какие тут книги! Плуги и кумганы чиним. Болты и колесики «читаем»…
— Разве так объяснишь райкому? Если требуют, надо отвечать в порядке комсомольской дисциплины, — вздохнула девушка.
Галлям тоже вышел из кузницы подышать свежим воздухом.
— Хорошо, Зифа, сделала, что пришла нас проведать. Ты первый человек, который зашел просто так, без всякой железяки.
Буран объяснил:
— Интересуется, что я читаю… Не отстаю ли…
Кузнец усмехнулся:
— Брось, Зифа. Ты бы лучше нам воды принесла. К колодцу некогда сбегать.
Парень ожидал, что Зифа обидится, но она, схватив ведро, пошла к колодцу.
— Девка что надо! — подмигнул Галлям. — И куда только смотришь? Упустишь, ей-богу, упустишь. Украдут соседи или женихи с гор засватают. Вот увидишь!
И Зифу похвалили:
— Ничего не скажешь, молодец ты у нас!
На другой день Зифа снова забежала на минутку.
— Отчет отослала, — доложила она. — Я написала, что вы прочитали одну книгу Горького и Тукая стихи.
Парень с недоумением взглянул на нее.
— Зачем же обманывать?
— Иначе нельзя, — улыбнулась девушка. — Не прочитали — прочтёте. А то в райкоме подумают, что Буран Авельбаев не повышает свой культурный уровень.
В конце недели она пришла предупредить его:
— Скоро сабантуй. Пойдете?.. Призы собрали богатые, как никогда. Я сама обошла пол-аула. И правление колхоза распорядилось, выделило часы, сапоги, ситцу.
У нее был задумчивый вид.
— Не знаю, сколько подкинут работы, — уклончиво ответил Буран.
Девушка удивилась.
— Посевную кончили. Какая же теперь срочная работа для кузнеца? И Камиля обещалась приехать…
Она внимательно поглядела на Бурана.
— Все будет зависеть от Ясави, — ответил он, как будто пропустив мимо ушей весть о скором возвращении Камили. — Если подкинет работу — не до праздника будет. Галлям правильно говорит, что бог обошел деревенских кузнецов, когда раздавал людям отдых.
Ему хотелось расспросить про Камилю. Правда ли, что приедет? Одна или с мужем?
Но сдержался. Сердце подсказало: «Молчи! Скоро сам увидишь». Обязательно надо вырваться на праздник.
Зифа сделалась серьезной и спросила:
— Не пойдете на сабантуй, если даже я попрошу?
Сказала и сама испугалась.
— Перед такой просьбой кто устоит! — улыбнулся Буран.
Ему нравилась Зифа, и он был благодарен ей за то, что она находила время заглянуть в кузницу просто так, без дела…