Лебеди остаются на Урале
Шрифт:
К его удовольствию, начальник принял приглашение. Не зря Шаймурат считался мудрым собеседником.
Сели вдвоем за стол. Не отрывать же других от работы на буровой ради обеда. Когда очередь дошла до мяса, Шаймурат с великодушием хозяина поставил кастрюлю перед гостем.
— Вижу, много стран ты объездил, много наук познал. Такой гость — дорогой гость. Мне, старому, позволительно сказать: вот мясо, вот кумыс, вокруг тебя люди — распоряжайся!
Выходит, Шаймурат назначил начальника аяксы и с интересом наблюдал, как он исполнит обязанности тамады. Приезжий отпил кумыса и одобрил его. Потом поставил касу
Выпив кумыс, старик с достоинством заметил:
— Знаешь наш степной обычай. Тебе можно доверить даже свадебный стол, не будет греха!
Как раз в это время к обедающим подъехали Белов, Милованова и Хамзин.
— Все, что делается, к лучшему, — сказал академик, поднимаясь им навстречу. — Виноват, не доехал до вас. Пообедал, кстати. Спасибо, старик. Ну что же, будем знакомиться.
Пожимая руку Хамзину, Губкин сказал:
— Простите, товарищ Хамзин, мы с вами не встречались в Баку, так году в двадцать втором или двадцать третьем, во время большого пожара.
Хамзин любезно улыбнулся.
— У вас превосходная зрительная память. Наверное, встречались. В двадцать втором году я был в Баку.
— Очень рад, Артем Алексеевич, видеть вас в добром здравии.
Обращаясь к Людмиле Михайловне, он заставил ее покраснеть:
— Нельзя забывать стариков, мой друг, Роман Николаевич жаловался, что племянница редко пишет.
Пожав руки геологам и перекинувшись с ними несколькими приветственными словами, Губкин перешел к делу. Он сразу преобразился, это уже был не тот веселый, добродушный человек, который обедал с Шаймуратом.
— Центральный Комитет прислал меня к вам, товарищи, — строго сказал он. — Я объезжаю Русскую платформу. Побывал в Верхнечусовских Городках, после вас поеду в Самару и Сызрань. Время у меня ограничено, поэтому у вас задержусь не более двух дней. В Москве ждут моего доклада…
Милованова осторожно спросила:
— А как идут дела в Верхнечусовских Городках?
— По-прежнему. Месторождение не оправдало надежд, возлагаемых на него. Ну, а теперь покажите свое хозяйство.
Осмотр начали с лаборатории, которой так гордилась Людмила Михайловна.
Губкин, надев на нос пенсне с золотой цепочкой, внимательно осматривал керны, ощупывал их быстрыми пальцами, нюхал образцы пород. Геологи молча наблюдали за ним.
Серебристая проседь легла на его виски. Волосы причесаны назад, но сейчас, вероятно, с дороги, они дыбились, и Людмиле Михайловне казалось, что Иван Михайлович чем-то недоволен. Синие, прищуренные за стеклами пенсне глаза его глядели холодно.
— Где же вы нашли такую богатую коллекцию морской фауны? — спросил он.
— На Девичьей горе.
— Пойдемте туда…
Всех удивило, что он начал обход не с буровой.
Академик легко поднимался по крутой тропинке, остальные с трудом поспевали за ним. Он прекрасно ориентировался и без объяснений геологов. Ничего не ускользало от его острого взгляда.
— Мшанки! — сказал он, рассматривая через лупу стенку скалы.
— Да, мшанки, — подтвердила Милованова.
Хамзин шел позади всех молчаливой тенью, внимательно наблюдая за академиком.
— Кораллы! — восклицал Губкин. — Фораминиферы! О, да тут и криноидеи есть!
Осмотр Девичьей горы
— Вы, товарищи, слишком робки в своих исканиях и мечтах, — сказал Губкин осуждающе.
После ужина он пригласил к себе Ага Мамеда. Выслушав его долгий и страстный доклад, пересыпанный восклицаниями и поговорками, Иван Михайлович сказал:
— Когда ты жалуешься, что тебе трудно, и сердишься на начальников, на дороги, на реки — это я могу понять. Но с одним я никак не могу согласиться — почему ты так неуважительно отзываешься о деревенских парнях, пришедших к тебе работать? Конечно, они новички в бурении, еще не умеют ладить с машинами. Но я категорически возражаю против того, чтобы заменить их бакинскими нефтяниками. Перед империалистической войной на Кавказе я сам был свидетелем того, как Нобель и другие нефтяные короли держали в узде твой родной азербайджанский народ. Они с пренебрежением относились к настоящему хозяину нефти. И ты сам видел, как гордый и мужественный азербайджанский народ выгнал чужеземцев и, смотри, как поднял Баку! И у башкир со временем будут свои нефтяники. Подготовка национальных кадров — это наш долг, батенька. На это нужно смотреть с государственной точки зрения.
Несмотря на то, что все дружелюбно относились к приезжему, Шаймурат не доверял ему. Поэтому поздно вечером старик отправился в лабораторию, где расположился на ночь академик.
— Чего тебе, старина? — спросил Губкин.
— Мое место здесь, — ответил Шаймурат.
— А ты умеешь молчать?
Шаймурат утвердительно кивнул головой и подумал про себя: «Нельзя спускать с него глаз. Странный человек».
Иван Михайлович вскоре позабыл о старике.
Какой вывод можно сделать из того, что он увидел здесь? Четвертая буровая порадовала его. Конечно, надо продолжать бурить. Скоро ее можно будет опробовать. Обстоятельства требуют немедленного и категорического вмешательства: необходимо продолжать бурение остальных трех скважин. Об этом уже послана телеграмма Орджоникидзе. Он, кажется, еще не ушел в отпуск. Нарком поддержит.
Однако все это только начало великого открытия. Пора подумать о создании местного башкирского треста. Это он записал в своем блокноте.
От волнения Губкин не мог усидеть на месте. Как будто приближается финал. Сколько было речей и статей об Урало-Волжской нефтяной области, сколько споров и огорчений! «Да, не легко далась ты, башкирская нефть. Выстрадали мы тебя».
От стенки до стенки шесть шагов. Губкин резко поворачивается, проходит мимо удивленного Шаймурата, не видя его, бормочет:
— Кто кричал, что нецелесообразно бурить на «пустых» структурах, что башкирская нефть «мертва»? Кто требовал заняться испытанным Кавказом и покинуть Урал?
Губкин вспомнил конференцию нефтяников в январе 1932 года, на которой его упрекали в авантюризме.
— Посмотрим, кто из нас прав. Мы еще покажем себя! — закончил он вслух спор со своими противниками.
Шесть шагов туда, шесть обратно.
То, что недавно было догадкой, гипотезой, теперь подтверждается практикой. Здесь было Пермское море, ныне мертвое. Можно уверенно утверждать: между Уралом и Волгой раскинулся богатейший нефтяной бассейн. Тут вместится несколько Баку. Это большая нефть.