Лечение водой
Шрифт:
– Смотри, Кость. Он ведь в близких с ним отношениях.
Теперь позади Оли виднеется здание офисного центра – на той стороне улицы, до которой они уже доходили, но в отдалении; Левашов только сейчас обращает внимание на эту небольшую пирамиду, опрокинутую набок и сияющую каждым окошком. Фиолетовые и розовые квадратики, примкнутые друг к другу; розовых чуть меньше.
Одна из вершин пирамиды – на фоне темного, холодного неба.
У Оли звонит телефон.
– Слушай, можно я отвечу? А то уже третий раз звонят.
– Конечно.
– Давай тогда
– Прямо сейчас? – удивляется Костя.
Оля достает телефон, и он видит, что четыре кнопки, окольцовывающие маленький джойстик, тоже горят фиолетовым и розовым; чередуясь.
Как окна в офисном центре – забавное совпадение.
– Да, давай прямо сейчас… пока.
Она махает ему и отвечает по телефону, повернувшись уже спиной. Но ему кажется, что он услышал голос в динамике, совсем неотчетливый, но резкий – будто маленькая железная пружинка с треском распрямилась.
Костя разворачивается и идет по дороге, сквозь ощутимый ветер; и думает о том, как странно и внезапно они расстались. Он даже с толку сбит. Оглядывается один раз. Оля так и стоит на середине моста; она отошла чуть влево и разговаривает по телефону. И Левашов теперь может видеть подъездную площадку возле офисного центра далеко и стеклянный вход, который светится заваркой. Машины проезжают мимо так медленно, что, кажется, огоньки фар потихоньку оседают, прилипают к входу.
«Как внезапно мы разошлись…» – опять повторяет он мысленно.
II
«Мы как будто вели официальные переговоры о возможности отношений, – думает Костя, пока едет домой. – А теперь сделали перерыв».
Официальные переговоры… о возможности отношений. «Но я не хочу с ней отношений!»
Ну извини, я не живу с тобой и не вижу всего этого!
Он едет в поезде, и мысли крутятся в голове, как азартный, инерционный клубок. Веселые искорки – в жарко-воспаленном сознании; страшная, напаренная усталость уже приятна – он чувствует некоторое облегчение… Эта Олина фраза… Ну извини, я не живу с тобой и не вижу всего этого! «Это говорит, говорит! О многом говорит!..»
Костя ощущает невольные всплески – сквозь то, что его совершенно не влечет к Оле. Они гаснут и тонут.
На время все прежние давящие мысли и лихорадка, злоба и холодный раскол в душе… все отходит на второй план.
«Встреча, встреча с Олей! Любопытно, это очень любопытно!..»
Ну извини, я не живу с тобой… и не вижу всего этого! – Оля идет впереди и ставит блок рукой.
«Вот так сразу и жить… деточка!» Да, да, есть что-то детское в Олиных движениях, ее маленьких ладошках, маленьких бледных губах… Ну извини, я не живу с тобой! «Вот так сразу и жить!.. Так серьезно, по-взрослому – «жить»…» – и так это контрастирует, что у Кости начинает приятно посасывать в животе. «Деточка, деточка… да, да, всегда мне хотелось называть ее «деточкой»…»
Олино письмо, которое
Ну извини, я не живу с тобой и не вижу всего этого!
«Да-да, все точно, все ясно! – довольно усмехается Костя. – Все точно, все ясно, ясно…»
И вот уже готово появиться влечение, трепет в душе… нет. Все тотчас резко затухает и гаснет. Он не может ощутить. Все сошло на нет. Его будто пригасили, накрыв полной непроницаемостью: гладкий белый плащ Оли, джинсы и рубаха… Бледное лицо, сияющие серебристые глаза, но он с трудом может вспомнить их выражение.
Он не чувствует влечения.
«Ага, да ведь и еще что-то было!» – вспоминает вдруг Костя.
Где-то год назад, когда они гуляли возле Москвы-реки. Он, Оля, еще несколько человек.
«Смотри, Кость. Мне немного нужно… Жить бы еще отдельно, конечно… Хотя это было бы барство», – Оля тогда сказала это как-то в сторону, тихо.
Теперь он припоминает, да. Он тогда на это никак не отреагировал. Отмахнулся, почти не обратил внимания.
«Да, она так говорила, точно, все точно, помню… Говорила…
Нет, мне интересно просто болтать с ней как с приятельницей. Сейчас все то же».
Жить бы еще отдельно — это она сказала, когда Костя в очередной раз принялся объяснять, почему деньги для него совершенно вторичная вещь.
Да если б меня любили, я б на две работы пошла, – всплывает в мозгу; Оля произнесла это, почти по слогам. «Да-да-да, с расстановкой, едва ли не по слогам… и пронзительно! Да, это было пронзительно! Она как не выдержала – сейчас! Делает еще большие намеки!..»
Но почему?
«И почему так пронзительно? Что-то здесь не так! Ее не полюбили! Что-то здесь не так…
Да конечно конечно все это значит что она ну извини, я не живу с тобой! – и не вижу всего этого
ну извини, я не живу с тобой! – блок рукой. И не вИжу
всего этого. – Очень сострадательно она сострадает мне… пронзительность – от того, что ее не полюбили».
У Кости как резиновые прогибания в душе, почти вынужденные, но вот…
Все захлебнулось, сошло на нет. В бесцветную пелену. Разгладилось – опять он понимает: совершенно не хочет отношений с Олей. Никакого влечения, как к девушке – ее гладкий белый плащ… он был застегнут? Ее джинсы, совершенно обычные.
«Пожалуй, вообще больше не буду ей звонить», – в эту секунду он осознает… что выполнит это. Просто бросить завязавшееся общение…
Оля…
Он чувствует себя как-то по-деловому – рядом с ней. «Толи я вообще не готов к отношениям? И сколько раз уже ничего не складывалось… Да нет, сейчас самое время для отношений – разве нет? А Оля… Дружеский разговор, узнать друг друга получше – разве не с этого начинается…»