Лечение водой
Шрифт:
– Да.
– Он же расхваливал его вместе с женщиной, которая входила в состав жюри. Так вот. Парень уже здорово надеялся. Однако так вышло, что «Литиздат» расформировали в конце года. Вот так.
– О ком идет речь? Я знаю этого человека?
– Да. Может, ты его и помнишь. Это тот парень, который встречается с Настей Ливчишиной. Илья Колганов его зовут. Я его совсем плохо знаю и если честно… особо и не горю желанием знать, но… эту историю я помню. Хм… Колганов, наверное здорово возмущался после всего этого. Ну как
Оля отвечает, что помнит, да. Это такой парень с длинными волосами. Немногим короче, чем у самой этой Насти.
– Ну и что, он возмущался? Высказал Уртицкому все, что о нем думает?
– Вряд ли, – отвечает Костя. – Да и что бы он мог предъявить Уртицкому. Пауза.
– Да этот Илья же незрелый мальчик совсем… – говорит Оля строго, опять равнодушно и даже чуть пренебрежительно.
Незрелый мальчик! – схватывает Левашов.
– А это здесь причем? Я же рассказываю тебе просто суть саму. Но когда я обращался к Уртицкому, я, конечно, надеялся, что у меня будет другая судьба, – оговаривает в довесок.
– Будем надеяться, – говорит Оля.
«Ага! Будем надеяться!»
– Да. Конечно, – отвечает. А затем сдавленно думает про себя: да ведь если его напечатают и дадут премию в двести тысяч… что это изменит?
И озвучивает это Оле.
– Нелегкая жизнь писателей.
– Ну да. С одной стороны, я, конечно, всегда был к этому готов. Но с другой… иногда хочется роптать, честно. Даже ныть.
– Да? А я не думала, что ты такой слабый! – мигом остро схватывает Оля. Она как специально это произносит, со значением.
– Ну-у… – Костя хмурится. – Да нет-нет, что ты! Это я так сказал… я просто… наоборот, я считаю, что выстаиваю всё.
Они садятся в кофейню. Оля заказывает мороженое, несмотря на прохладную погоду, а затем вдруг объявляет, что Настя Ливчишина ей очень не нравится.
– Почему?
– Ну она же в университетской общаге живет. Я всегда за милю чую людей, которые хотят заползти за здешнюю прописку.
Оля говорит остро, презрительно, и Костю это слегка удивляет и озадачивает. Да Настя его и несильно интересует. Он пришел поговорить… он пришел поболтать с Олей, по-дружески.
«Все-таки я должен как-то разрешить недомолвки между нами. Как-то объясниться – иначе просто нельзя».
– Послушай, по поводу нашего вчерашнего разговора… ты просто так мало рассказываешь о себе.
– Что ты хочешь, чтоб я рассказала?
– Ну… я не знаю, что. Я, конечно, и сам не спрашиваю, больше все о себе говорю… но… конечно, у меня такая в жизни ситуация… но… разумеется, ты меня больше, как человек интересуешь, но все-таки… Но просто я мог бы поинтересоваться тобою и как… как девушкой…
– Вот, только не надо мною как девушкой интересоваться! –
Он удивленно смотрит на нее.
– А… в чем дело? У тебя…
– У меня есть молодой человек, – отчеканивает она.
Костя хмурится.
– Это не… Игорь Меркалов?
Пауза. Оля опять бросает взгляд в сторону. Поворачивается и кивает.
– Это Игорь.
– Вы встречаетесь? Но ты же что-то такое вроде говорила…
– Мы до сих пор встречаемся. У меня есть молодой человек. Мы с Игорем уже полтора года.
– С самого начала? Как ты пришла в студию?
Оля не отвечает. Костя начинает вспоминать, что она говорила на мосту… да ему и вспоминать не надо. Но он вдруг понимает, что больше не в силах заговорить об этом. Ее обрубающая интонация… отбила в нем саму способность говорить о личном.
У него просто язык отнялся.
– Там не все в порядке, – объявляет вдруг Оля. Качая головой и поднимая вверх маленькую ладошку.
– Что… с вашими отношениями?
– Да. Я не буду говорить, что именно, но там не все в порядке, – повторяет Оля. Очень серьезно.
– Ну… давай тогда просто не будем торопиться, хорошо?
– Вот именно. Торопиться я не люблю.
Пауза.
– Да нет, ну что ты, Оль. Я вообще тебе хотел сказать… Я просто, на самом деле… так уважаю Игоря. И совершенно не собираюсь создавать ему… ну ты поняла, в общем. Мне только его литературная позиция… я не разделяю ее. Вот это его пафосное ничегонеделание, Оль… Надо пробиваться, работать, оттачивать мастерство. И еще: не надо пытаться соединить несоединимое. Поэзию с философией, психологией и Бог знает с чем еще – как он делает. А то получится трехомуть, ничего живого. В общем, надо заниматься творчеством, ловить искры Бога.
– Я здесь согласна с тобой.
– Ну вот видишь… Да нет, нет, я на самом деле, говорю тебе не с целью, чтобы как-то выставить Игоря для того, чтобы выиграть в твоих глазах… ну ты понимаешь, – Костя старается быть обходительным и очень вежливым; но ему и щекотно-надрывно, когда он это произносит, – а только с точки зрения… дела, Оль: зачем примешивать к стихам философско-критический инструментарий. И еще из живописи с музыкой. Все методы и подходы мешать в одну кучу. Слушай, а он обо мне тоже говорит…
– Я уже сказала, что все мои разговоры с ним…
– Да, хорошо. Понимаю, – заминает Костя. Обиженным он себя не ощущает. Только отпугнутым.
А затем возвращается к мысли… «Оля просто друг… да зачем мне что-то большее? Я готов просто с ней общаться. Я все равно буду общаться».
Капельки страшной усталости в голове.
Оле приносят мороженое в креманке.
– Вау! – она покачивает головой от того, как пышно оно выглядит. Опять Костя чувствует Олину грацию.