Лечение водой
Шрифт:
Оля начинает хохотать от всей души.
– И все пытались повлиять на меня, повлиять! – восклицает Костя, тоже смеясь. – Чтоб я зарабатывал – коммерцией! При том что, Оль! Так спрашивали вполне образованные. Понимаешь, да?
– Какой кошмар, Господи Боже мой! Правда?..
– Да, да. Так все и было. Я тебе зуб даю.
– Какой ужас!
– И после этого меня еще в эгоизме обвиняют…
– Ага, и то, что ты людей не любишь… Да, Кость. Я согласна, нужно преодолевать всю эту тупость. Поступать по-своему. Но главное, чтоб это
Пауза. Так тепло от ее понимания. От ее захлебного голоса…
Вдруг опять зыбкое, нервное ощущение… Оля ничего не рассказывает о себе.
– Э-э… так вот…
И хочется побыстрее уйти от этого чувства – «говорить, мне есть, что рассказать самому! чтобы было еще теплее!..»
В этом свете ночника… сияющего в комнате.
Тут он слышит, как на том конце провода поет мобильный телефон, в незримой, объемно-волновой глубине.
– Сейчас подожди, я отвечу, хорошо? – произносит Оля. – Всего минутка…
Оля отходит совсем недалеко – и Костя слышит каждое слово! – которое она выкрикивает в мобильный – ее тон в секунду подскакивает до небес! – это апогейная истеричная ругань она метелит голосом человека, отношения с которым достигли экстремально болевой степени надрыва!
– Чего тебе надо? Я тебе звоню на работу!!.. Я… Я и туда звонила ну так что?!.. Да мне плевать, что тонна, хоть до ночи сиди! Мне пле… Я сейчас занята, – злобно заканчивает она.
– Так… на чем мы остановились? – Оля снова у трубки; ее голос прежний – только чуть дрожит на секунду.
– Мы говорили о том, что… что ты прекрасно понимаешь меня. Мы недолго общаемся, Оль, но если честно… мы говорили о солнечном свете, – он вдруг чувствует внезапную расслабленность. А в душе опять тайный восторг… и как ему хочется отойти в нее… словно раствориться. – Ты помнишь?
– Да.
– Люди из Города заката…
– Они не такие, как те, что живут в обычных городах?
– Пожалуй… Думаю, солнечный свет будет… как бы смягчать их души.
– Выходит, это рай?
– Возможно… Нет, не совсем, я думаю. Этот свет будет делать их лучше. Постепенно. И это заставит их наконец-таки полюбить друг друга.
– Думаю, ты должен будешь скрыть этот смысл. Оставить его в виде подтекста.
Костя укол отвечает:
– Вот я тебя хотел спросить о наших отношениях.
– Что ты хотел спросить, Костя? Ну что? – серьезно говорит Оля. В ее голосе звучит отсылка к ругани, которую он сейчас услышал.
– Знаешь, я… никогда еще не встречал такого человека, как ты. Ты такая особенная, Оль! Все в моих отношениях всегда разбивалось о мое дело…
Он знает, он слегка намеренно делает свою искреннюю интонацию… словно копирует кого-то.
«Но ведь я… говорю правду?»
– …Мне сейчас так кажется не смотря на то, что поводы к разрывам были самыми разными… и возможно, причина совершенно
Оля молчит.
Тут он мысленно спохватывается… «А вдруг я сказал слишком много? Нельзя себя так принижать. Тем более, что…»
– Ты знаешь, впрочем… Иногда я и сам проявлял инициативу. Ну ты понимаешь – в минусовом смысле.
– Сам прекращал отношения?
– Ага.
– Эти девушки тебя больше не интересовали?
– Пожалуй. И я мало с кем встречался больше двух месяцев.
– Два месяца – это действительно мало.
– А ты сколько встречалась – самое большее?
– Год. – Оля останавливается, затем прибавляет: – Достаточно, чтобы понять, что этот человек тебе не нужен.
– А когда это было? Давно?
– Пять лет назад, Кость.
Часть III
Глава 16
I
Через несколько дней после ссоры с Ильей Марина, сидя на качелях во дворе возле дома, подозвала Гамсонова, когда тот опять возвращался из Москвы, – махнула ему бутылкой пива из глубины кленовых торшеров.
Гамсонов как-то продолжительно посмотрел на нее, остановился; потом подошел.
– Где ты шатался эти дни? Я тебя не видела.
– Это я тебя не видел.
Марина рассмеялась и покачала головой.
– Господи, какой ты забавный!
Она отпила из бутылки. Прозрачно-коричневый блеск стекла странно, тихо гармонировал с желтыми кленами, переходом тона, и сейчас пространство двора было четко разделено на оранжевые коридоры и тень. А несколько кленов, стоявших на теневой стороне, превращали ее почти в ночь.
Гамсонов увидел зеленое граффити вдалеке, за оградой, на здании детского сада. Округлые рисунки тоже как будто светились, даже фосфоресцировали через зоны света и тьмы; на расстоянии. Так красиво и потаенно смотреть на граффити. В отдалении за забором, под кленовыми торшерами, и детский сад совершенно пуст и тих. Черные заборные клети – тоже почти как тень; они словно утратили материальность и можно пройти сквозь.
Но по-прежнему плохо различимо, что там, на территории сада. Даже детали здания. А цветочные чаши, песочницы, дорожки и веранды – все непонятно сливалось в общую, безмолвную массу. Оставленную людьми – чтобы поглотилось землей………………………………………………………………………………………
Только изредка в остановившемся цвете раздавались ясный стрекот стали с завода и еще какие-то выдувания.
«Когда же это кончится?» – подумал Гамсонов с усмешкой. Но к этому уже давно как-то привыкло сознание. Не то что он перестал замечать, но…