Лечить нельзя помиловать
Шрифт:
Ух, оторвать бы ему… Уже оторвано. Само усохло и отпало, необратимо повлияв на мозг: рухнула адекватность, повредилось достоинство, а давление на самооценку вызвало ее неадекватный рост. О чем я только думала? Лучше остальных? Ха-ха-ха, наивная лекарка! Он такой же заносчивый и надутый индюк, как прочие аристо. И не стоит даже мизинца моих пациентов, лечащихся на честно заработанные деньги, а не отобранные у крестьян под видом налогов на узурпированный чернозем.
Землю – крестьянам, фабрики – рабочим, мне – броневик и транспарант!
«Он просто мальчишка, – безнадежно констатировала
Двойная утрата: мужественности и потенциальная потеря титула загнали маркиза в угол, вынуждая остро переживать жизненные изменения. Но я ему не психотерапевт. Пусть сам разбирается с собственными тараканами и извиняется, если хочет продолжать сделку. А если нет – скатертью дорога. Мне не нужен мужчина, не умеющий работать над собой и справляться с перепадами настроения.
Тьфу, то есть не мужчина, а партнер по сделке!
И извиняться лучше показательно с поклонами в пояс и корзиной мясных деликатесов.
Бредя по лужам в сторону дома, я невольно погружалась в легкое уныние. Отдавать кровь на анализ – это почти расписаться в собственном бессилии. Но простатит с ним, этим бессилием. Куда хуже, что лаборатория работает только на корону, исполняя частные заказы абы как. Тут бы мне пригодился статус будущей маркизы, но… Противно прибегать к нему. До тошноты противно. Особенно после вчерашнего вечера, когда я вернулась злющая и голодная, собственноручно замесила тесто и выместила на нем свое негодование. Как говорила бабушка, нет лучшего тестомеса, чем разозленная девка.
– И что прикажешь делать с пятью килограммами сдобного? – поинтересовалась наутро Женевьева, оглядывая мучное побоище на кухне. – Как прошло свидание? Он подарил тебе экипаж?
– Он подарил мне повод его ненавидеть.
– Ну-ну, милые бранятся, – заговорщицки подмигнула домработница, принявшись за выпечку. – Не принимай близко к сердцу, Аленька, мужчины – они как дети, сначала наломают дров, а потом ходят вокруг и чешут репу.
– Да он…
– Если решит сжечь поленья – смело бросай, – мудро продолжила женщина. – А если построит из этих дров поленницу, укроет от дождя и обеспечит тебе тепло в очаге, не спеши рубить с плеча, ладно?
Наверное, я слишком прагматична, чтобы понимать метафоры и местные афоризмы. Ибо на мой взгляд, капитан не просто наломал дров, а сжег единственный мосток взаимопонимания между нами. И без того хрупкое перемирие, построенное на тернистом диалоге двух сложных индивидуальностей, рассыпалось в пыль. А я, между прочим, каблуки вчера надела ради него!
«Взять бы тебя за химок да в онкодиспансер. Посмотреть на бедняков, лечить которых якобы зазорно. Или в детский туберкулезный стационар, чтобы до конца жизни тремором и заиканием страдал», – гневные мысли слеплялись в жвачку, гоняя по кругу негодование.
– Эрла! – по плечу хлопнула чья-то рука. – Вы – эрла Пономарёва?
– Да, я, – озадачено повернулась к говорящему.
Позади стоял мокрый почтальон, прикрывая голову кожаной сумкой. Из внутреннего кармана рабочей формы торчал серый конверт – магический вестник.
–
– Это моя работа, – пожал плечами курьер. – Вам срочное письмо.
Вот у кого профессия хуже моей. Волшебные конверты не только поступают на почту двадцать четыре часа в сутки, но еще и зачаровываются работниками от промокания, сожжения, заломов на бумаге, вскрытия посторонними лицами, и доставляются как можно скорее. Надо же, я никогда не получала вестники на улице, считая, что курьеры приходят исключительно на домашний или рабочий адрес. Но вот так, посреди города… Колдовство.
– Спасибо, – два оставшихся медяка ушли «на чай» почтальону.
Догадайтесь, кто объявился.
«Пусть строки этого письма вас не обманут. Алевтина, вы поступили малодушно. Почему не рассердились, не плеснули вино мне в лицо, не швырнули в меня ту несчастную салфетку? Что угодно лучше, чем смотреть вам в спину и чувствовать себя полным ничтожеством.
Еще никогда в моей душе не боролись сразу три противника: жгучий стыд, гнев и отчаянный испуг. Да-да, я испугался, что вы уйдете и разорвете нашу помолвку. Тысячу раз болван! Как мог мой гнусный язык вымолвить ужасные вещи? Что до гнева – простите дурака. Не имею цели вас разжалобить (возможно ли такое вообще?), но положу себя ради минуты вашего внимания. Выслушайте.
Алевтина, ни одна женщина не простила бы мне столь поздний ужин, когда на улицах гаснут фонари. И уж тем более ни одна не простила бы опоздания. К стыду своему, я примчался, забыв даже переодеться, и это – огромное пятно на репутации аристократа. Любая леди на вашем месте подняла бы меня на смех: как можно не сменить туалет перед ужином? А вы предпочли не заметить, хотя, уверен, заметили. Я полагал, простолюдинка не поймет, как дворянин опростоволосился и наплевал на приличия. Можно пренебречь этикетом, раз ужинаю не с леди. Наверное, мой ум выпал в спешке, поэтому язык пошел дальше и сказал вам те отвратительные слова.
Сейчас мусолю воспоминания и ужасаюсь. Во-первых, кто подлил мне в суп эликсир высокомерия? Во-вторых, где моя заслуженная пощечина, Алевтина? Кажется, я задолжал вам уже две. Не пренебрегайте своими обязанностями, госпожа лекарка, кроме вас мало кто способен образумить капитана гвардии тяжелой рукой. А уж вылечить – и вовсе никто.
Простите меня, если сможете. У вас в заложниках мое достоинство. С уважением, маркиз Алеон Клод».
От неловкого движения из конверта выпал прямоугольник, еле успела подхватить у самой земли. Новый читательский билет с расширенным доступом! Секции «Медицина», «Религия», «Наука» и даже «Прорицание».
Либо у капитана биполярное расстройство личности, либо… Его благородие прекрасно осознает собственные недостатки. Но я все еще на него злюсь! Пусть помучается и подумает над своим поведением, отвечу позже.
Гордецам иногда полезно пометаться в ожидании и сомнениях, даже если они извиняются.
– Мама, а почему эта тетя улыбается? – радостно прыгая по мокрой брусчатке, мимо прошагала знакомая пигалица, держа в руках леденец.
– Пойдем, Лиззи, она…
…сумасшедшая. Несомненно.