Лёд моих диких снов
Шрифт:
— Тебя-то как зовут? — Обратился к зелёному не оборачиваясь.
— Игнат.
Я посмотрел через треснутое зеркало заднего вида. Игнат на вид был не старше Серёги с Антоном. Что его сюда привело — оставалось только догадываться. На горячку и спонтанность его поведение похоже не было. Он больше походил на зашуганного забитыша, который своим поступком вряд ли кому-то что-то мог бы доказать. Жался к автомату, словно в этом железе было его спасение. Пугливо озирался по сторонам и вздрагивал
Вероятно, так и должны вести себя юнцы, попавшие с уюта родительского дома прямиком на войну.
Только взгляд его мне совсем не понравился. В нём скользило лёгкое безумие. И эта лихорадка в руках, сжимавших калаш…
Я всерьёз обеспокоился тем, не поехала ли от увиденного его кукушка.
— Поспи, Игнат.
Он вздрогнул от моего голоса, шкрябнув ногтями по цевью.
— Фляжку дай, — попросил я Антоху. Тот молча протянул мне тару. — Не мне. Ему дай.
— Я не хочу.
— Пей!
Подозрительно на меня покосившись, он скрутил пробку и сделал глоток.
— До дна пей.
— Ты чего, Архипов? — Не понял Антон, приняв нервозность парня за шок от пережитого.
— Ничего. Пей, говорю!
Влив в себя через силу часть горючки, отставил флягу в сторону.
Усталость вместе с принятым на голодный желудок отрубили его через пару минут.
— Нахрена ты ему всю водку скормил?
— Ты видел его вообще? Он уже готов был нас всех перестрелять. И через минуту-другую перестрелял бы.
Антон обернулся и ещё раз посмотрел на зелёного.
— Ты сам-то как? — Спросил у меня. — Справишься? — Кивнул на баранку под моими ладонями. — Прикорну на полчаса. Потом подменю.
— Справлюсь.
За рулём я просидел около двух часов. Мержинский спал и просыпаться не думал. Макс с Игнатом тоже были в отключке. Последний, правда, постоянно вздрагивал, заставляя меня держать его в неусыпном контроле.
За весь путь мне не встретился ни один человек. Село пострадало от штурма хуже нашего барака. Радовало, что всех мирных вывезли оттуда на следующий день после гибели Сороконога и Белозубова.
Мимо второго КПП, который, вероятно, и являлся основной целью штурмовиков, мне проехать не довелось. Оно и к лучшему.
Уже на подъезде к другому селу меня начало окончательно вырубать. Остановившись посреди дороги, повернул голову к Антону.
— Антоха. Мержинский, твою мать!
— Что случилось?
— Давай, передвигай свой зад. Я уже не могу.
— Всё, всё. Сейчас.
Антон с трудом разлепил сонные глаза. Откинул голову назад и уставился в крышу кабины.
— Эх. Такая тёлочка приснилась… Формы… Веришь?
— Поднимай задницу!
С сожалением выбравшись на улицу, он набрал в руки горсть снега и растер лицо. Сделал несколько приседаний
Я провалился в сон сразу. Вопреки Мержинскому с его тёлочками, мне не снилось ровным счётом ничего.
Сколько я спал точно не знаю. Полчаса, может, меньше.
— Твою мать! Твою мать… Твою мать…
Машина запетляла. Я резко открыл глаза.
— Валим! — Крикнул Антоха, выруливая в сторону леса. Первый заряд миномёта чудом промахнулся.
Распахнув на ходу дверь, Мержинский выскочил прямиком в сугроб. Мы следом.
Уходили зелёнкой. Настолько быстро, насколько могли.
По следу никто не отправился, но стоило быть начеку.
— И куда теперь? — Осведомился Макс, проверив сигнал на своем мобильнике. Сигнала не было. Рация тоже молчала.
— А я знаю?
— Ты же у нас теперь вместо командира.
— Так, стоп, — Антон остановился. Засунув руку в карман, извлёк компас. — Двигались на юг. Отклонились на север. Поворачиваем и вперёд. Думаю, к утру будем на месте. А может и не будем…
— Зашибись речь!
— Есть вариант лучше?
— На юг, так на юг.
На месте мы оказались раньше.
Выбравшись из леса, прошли ещё около трёх километров и наткнулись на здание какого-то заброшенного завода. У входа караул.
Один из караульных проводил прямиком до командования.
Сказать, что мы были удивлены знакомой роже командира, ещё вчера отправлявшего нас в разведку, — ничего не сказать.
Честь пересказывать о случившемся выпала Мержинскому. Ни у меня, ни у Макса желания с ним общаться не выявилось.
— Контрактники? — Уточнил командир, с отстранённым видом выслушав детальный рассказ.
— Так точно, — отозвался сквозь зубы Антон.
— Я по призыву, — вставил Игнат. Его слова утонули в шорохе бумаг.
— Думаю, говорить вам о том, что всего произошедшего не было не стоит? И не надо на меня так смотреть. Сколько до срока осталось?
— Четыре месяца.
— Четыре, так четыре, — колючие, глубоко посаженые глаза лениво скользнули по нашей четверке. — Проводи до расположения, — приказал он караульному.
— Розовощекий, гад, — процедил Антон, выйдя из кабинета следом за нами.
После скудного перекуса, мы выбрались к казарменной части.
В спальном кубрике оказалось не меньше трёх десятков бойцов. Даже не вдаваясь в подробности, было ясно, что больше половины из них оказались здесь так же, как и мы.
Затянувшееся молчание прерывать никто не спешил.
Бегло скользнул взглядом по серым лицам с потухшими глазами. Над каждой головой зависло невидимое клеймо: "Пушечное мясо". В мозгу всплыли едва разборчивые слова: "Не привыкай. Не будут звать."